Школяр
Шрифт:
Якоб, видимо, тоже был не в духе. В овчинном тулупе, из рукавов которого выглядывали его здоровенные красные кулаки, он угрюмо шагал к Филю через Башенную площадь. Филь подобрался, настраиваясь на худшее — для Якоба, выросшего в деревне, кулачная драка была обычным развлечением.
— Слышь, ты, — окликнул его конюх. — Мне надо с тобой посоветоваться!
Настороженный Филь остановился. Якоб вблизи выглядел скорее удрученным, чем угрюмым.
— Малыш заболел, однако, — вздохнул конюх, — ничо не жрет и дерется. А сегодня за плечо укусил! Ты его
— Он не Малыш, он — Ветер, — возразил Филь, сообразив, о ком идет речь. — Я дал ему другое имя.
Якоб рассеянно согласился:
— Ну дал и дал, он молодой, привыкнет. Ты лучше скажи, чо ты с ним делал? Пожалиться он, сам понимаешь, не может.
— Ничего не делал, — заверил Филь. — Съездил до поля и обратно. Он еще доволен был так, что аж приплясывал от удовольствия.
Конюх совсем повесил нос.
— Тогда я ничо не понимаю, — пробормотал он. — И чо мне делать теперь с этой животиной? Был хороший жеребец и вдруг оскотинился, в оглобли лезть не хочет!
Филь живо переспросил:
— А ты хочешь его в оглобли? Туда он, конечно, не полезет, ему там скучно! Лучше сядь на него и покатайся. Он тебя так покатает, еле живой вернешься.
— Некогда мне с тобой кататься, — вздохнул Якоб. — Хочешь кататься — катайся сам, только шоб потом он залез у меня в оглобли.
— Я не умею править конем, — сказал Филь.
— Ну, а я не учитель. Попроси кого-нить из своих друзей, пусть научат!
Раздумывая, кого просить об этом, Филь зарулил в полупустую трапезную. Ян сидел на своем месте и ел, как всегда, неспешно. Селедочный салат он намазал на ломоть хлеба, порезал ломоть на квадратики и вилкой отправлял их в рот один за другим. Телячий пирог он тоже порезал на квадратики. Филь с ума бы сошел так есть, у него не хватило бы никакого терпения. Ян же ел так, словно срок его жизни составлял по меньшей мере две тысячи лет.
Не поворачивая головы, он спросил, принимаясь за пирог:
— Наигрался?
По интонации было понятно, что он знает о неудаче с Юкой. В такие моменты Филю всегда хотелось треснуть его по шее. Рассмотрев так и сяк эту славную мысль, он отказался от неё, припомнив их вторую встречу, на которой Ян лихо гарцевал перед ним на коне. Филь взял ломоть хлеба и навалил на него побольше салата.
— Наигрался. А ты придумал, чем мы займемся после обеда?
Неторопливо поглощая квадратики пирога, Ян ответил:
— Мне незачем придумывать, у тебя это получается лучше, так что я решил дождаться твоего возвращения. Что с Юкой у вас не выйдет, я знал, когда ты еще собирался на поле.
Филь впился зубами в ломоть. Он прикидывал, что Ян потребует за услугу, ведь немного интереса в том, чтобы делать то, что хорошо умеешь. С другой стороны, может, Ян не умеет учить.
— Слушай, Ян, а можешь дать мне урок езды на лошади? — спросил он наконец. — Якоб сказал, что тот жеребец скучает. Мне его жалко, он ничего не видел в своей жизни, кроме конюшни. Вот я и подумал: пусть поскачет как следует, развеет
— На лошади? Когда, сегодня?
— Угу, — промычал Филь жуя.
Ян скрестил на тарелке нож с вилкой.
— Отлично, и когда же мы отправляемся?
— Сейчас, конечно!
Ян обдумал предложение.
— Хорошо, но тогда ты должен мне сочинение для Схизматика в том стиле, в котором себе писал. Я хочу проверить, не изменяет ли профессору чувство юмора после того, как я спер его Успокоитель. Тема: бельмо на глазу.
— Ерундовое дело, — обрадовался Филь, — по рукам!
Ян в ответ сладко потянулся.
— Что ж, ты освободил мне пару часов, можем и покататься!
Одевшись потеплей, они направились к конюшне.
— А учить тебя как, — поинтересовался Ян, — быстро или как я учил Анну, чтобы она не превратила мою жизнь в ад?
— Быстро, — ответил Филь, хотя его сердце куснул червячок сомнения: если Ян опасался обозлить Анну, «быстро» сулило мало приятного.
— Ну, тогда чур не обижаться!
Увидев Филя, жеребец возбужденно зафыркал. А заметив, что его уводят от конюшни и что поблизости нет телеги, он радостно заржал. Гарцуя с приплясом, он сбил с ног выводившего его Якоба, и тот сел в наметенный накануне снег.
— А ну не балуй, а то рассержусь! — пригрозил Якоб, вставая, и протянул Филю поводья. — Совсем сдурел!
Денек выдался на славу. Над усыпанной снегом Алексой тянулись к небу струи печного дыма. Сияло солнце, воздух звенел от легкого морозца. И только злобное шипение кошек подпортило идиллию.
— Стой, куда прешься? — Якоб оттеснил Яна от ворот. — Эти животины тебя загрызут, я сам!
— Хлыст захвати подлиннее, — сказал тот ему вдогонку.
Если жеребец был молод, лошадь для Яна оказалась стара. Она еле переступала копытами, но другого от Якоба было трудно ожидать: еще два коня, бывших в его распоряжении, он пуще глаза берег для повседневной работы.
— Как зовут эту рухлядь? — спросил Ян, с жалостью глядя на клячу.
— Молния, — буркнул Якоб, помогая Филю взобраться на спину жеребца.
Неудобная лошадиная спина под Филем шевелилась непредсказуемым образом. На конце длинной шеи торчали лошадиные уши, которые тоже шевелились. На жеребце не было места, за которое можно было бы ухватиться и оно бы не двигалось. А когда Ян потянул его за поводья, которые отдал ему Якоб, Филь проклял тот час, когда решил научиться ездить на лошади. Как люди получают от этого удовольствие, он отказывался понимать.
Они как-то очень быстро оказались на игровом поле, где Ян, к ужасу Филя, бесстрашно вручил ему поводья, объяснил, что с ними надо делать, а потом приступил к «обучению». Зажав хлыст в руке, он принялся описывать на своей кляче круги вокруг жеребца, понукая Филя начать самостоятельное движение. Тот застыл как истукан, с трудом удерживая равновесие, а жеребец крутился под ним на месте, не сводя глаз с грозного хлыста. Было заметно, что конь всей душой противится идее оказаться к нему задом.