Школяр
Шрифт:
Филь с сомнением протянул:
— Для меча ты больно… э-э…
— Щуплый, знаю, — сказал Харпер. — Я фехтую рапирой. Ну, и еще кое-какие секреты, которыми я делиться не стану.
— Справедливо, — согласился Филь. — Ладно, спасибо!
Он зашагал с друзьями к воротам Алексы, торопясь в баню, пока остальная толпа не привалила туда. После бани его разморило, и, пропустив обед, он впервые за последний месяц выспался как человек.
Разбудили его Курт Норман с Николасом Дафти, пришедшие поинтересоваться, почему он игнорирует празднование победы, которое с обеда продолжалось в трапезной. Курт
— Не хочу, — сказал Филь. — А то Габриэль снова примется чмокаться и буськаться!
Он не желал оказаться еще раз окруженным со всех сторон потной, красной, целующейся и тискающей его сестрой, выражающей свою радость столь бурно, словно это была не одна Габриэль, а несколько.
Ян рассмеялся:
— Изобретаешь новые слова?
— А что мне делать? — буркнул Филь. — В моем словаре нет нужных слов для этого.
— В словарном запасе, — поправил его Ян.
— В нем тоже нет, — сказал Филь.
Вечером к ним занесло Анну.
— Филь, иди её успокаивай! — заявила она с порога. — От этой примадонны у нас с Метой скоро будет болеть голова. Не успокоишь ты, успокою я!
Филь лениво отмахнулся. Не дождавшись ответа, Анна неожиданно миролюбиво попрощалась и ушла. Ян проводил её долгим взглядом и вроде собирался что-то сказать, но потом, видимо, передумал.
— 18 —
«Говорят, падение маленького камушка способно вызвать лавину. Отдельные исследователи истории Нового Света, те, чьи работы стоят потраченных на них чернил, указывают, что подобное событие должно было произойти в Алексе в течение второго учебного года, подозрительно спокойного для постороннего взгляда. Однако никто не знает, что это могло быть. Отвечая на вопрос, я могу сказать, что таким камушком стала невинная выходка моей сестры…»
Над Алексой разгорался славный денек. Проснувшись, Филь открыл окно, поглядел в небо и оглушительно чихнул от свежего воздуха. Начало сентября вышло слякотное, но уже вторую неделю не было дождей, а сегодня исчезли и облака.
— Доброе утро, — пробормотал Ян со своей кровати. — Это ты поднялся рано или я проспал колокол?
— Он еще не звонил, — сказал Филь. — Просто я так выспался, что больше не могу!
— Кажется, еще кто-то не может, — прислушиваясь, сказал Ян.
С первого этажа дормитория донеслись завывания, напомнившие Филю Глас Сирены. Затем раздался свист и улюлюканье. Несколько пар ног застучали по ступеням лестницы. Свист и улюлюканье усилились. Ян сел в постели.
— Посмотри, что она сделала! — с плачем воскликнула Габриэль, ворвавшись в комнату.
Она застыла у порога, босоногая и всклокоченная, одетая в ночную рубашку до колен. Её волосы торчали в стороны и выглядели непривычно коротко. За Габриэль в коридоре образовалась толпа из Лонергановских учеников, которая увеличивалась с каждой секундой.
Увидев, сколько там горящих любопытством глаз, Филь воскликнул
— Габриэль, я что тебе говорил? Тогда сама собирай с них деньги за это развлечение!
Перекрывая шутки, доносящиеся из коридора, Ян спросил:
— Габриэль, что произошло?
— А то, что твоя сестра привязала мои косы ночью к кровати! — завопила она. — Я еле освободилась, полчаса их кромсала ножницами! Выдра белесая!
Друзья невольно прыснули, представив подкрадывающуюся к ней в ночи Анну. Габриэль возмущенно захлопала на них глазами, и это вызвало уже настоящий взрыв хохота.
В коридоре послышался голос Гарпии, затем она сама шагнула в комнату. Ухватив девушку за руку, она поволокла её за собой. Ян сразу после этого утихомирился, но Филь не мог остановиться. Наконец на него напала икота, и он волей-неволей перестал смеяться.
— Ик! — сказал он, обвиняюще ткнув пальцем в друга. — Ты знал?
— Знал, — признался Ян. — Точнее, догадался по виду Анны. Но решил не предупреждать, чтобы не портить развлечение.
— Ах, это для вас развлечение? — воскликнул Курт Норман, нарисовавшись на пороге. — То-то я думаю, чего вы так хохочете! А то, что девушку смертельно обидели, на это вам насрать, да?
Филь открыл рот, но икнул и раздумал вдаваться в объяснения. По виду Курта было видно, что комизм ситуации до него не дойдет: красивое лицо в обрамлении белых кудрей дышало негодованием. Ян глянул на него и посерьезнел.
— Вот так история, — проговорил он, — у нас тут, оказывается, завелся рыцарь… Так вот, рыцарь, тебе совет: оставь в покое девушек, они сами разберутся между собой. Особенно такие девушки, как наши сестры. Не лезь, а то достанется и тебе — проснешься в одно утро наголо побритым!
Курт рассерженно фыркнул и испарился, а двое друзей в замечательном настроении отправились в трапезную. На улице к ним присоединилась Мета.
— Вас было слышно от нашего дормитория, — сказала она, беря обоих под руки. — Неприлично так хохотать!
— А куда Гарпия потащила Габриэль? — спросил её Филь.
— Упекла на три дня в Печальный карцер. Габриэль как раз сдавать в пятницу большую работу Схизматику, вот и напишет в тишине!
— А где Анна? — поинтересовался Ян.
— Уже в колодце.
— Я так и думал. Ну, это её охладит! А помнишь, что она однажды проделала со мной?
Филь навострил уши, стараясь не пропустить интересных подробностей. Одновременно он крутил головой по сторонам и чувствовал себя прекрасно. Габриэль достаточно долго досаждала сестрам Хозек, но Анна выровняла счет и сделала это так смешно, что обижаться было трудно.
Габриэль, однако, серьезно обиделась на друзей за их хохот. После отсидки в карцере она всяко им это показывала: и гневными взглядами, и фырканьем, и полным игнорированием. Втолковать ей что-либо представлялось невозможным. Она стояла на том, что, прибежав к ним за помощью, получила вместо неё оскорбительный смех и теперь знать не желает ни Филя, ни Яна.
— Габриэль, ты прибежала не за помощью, а за сочувствием, — сделал Ян попытку объясниться с ней хмурым октябрьским вечером, когда они волей случая оказались вместе на пути в трапезную. — Мне в тех обстоятельствах было затруднительно его выказать, а Филь этого не умеет.