Шлак 2.0
Шрифт:
— Мародёрствуешь, — просипел Грызун, хотя ноток осуждения в голосе не прозвучало.
— Предлагаешь людоедам оставить? — не поворачивая головы, ответил я. — Или ты в одиночку отбиваться собрался?
— Почему в одиночку? А Прохор?
— Отвоевался Прохор. И дед тоже. Да и Клюква скоро к ним присоединится.
Жилет пришёлся впору. Сверху я надел плащ, повернулся, повёл плечами, не жмёт, не мешает. Примерился к кинжалу. Ни в какое сравнение с ножом брата Гудвина он не шёл, но всё же лучше, чем ничего. Я провернул его
— Где такому научился?
— В школе для послушников.
— Покажешь пару приёмчиков?
— За периметром следи, а то вместо пары приёмчиков прилетит очередная пара гранат.
Я сунул кинжал за пояс брюк, потом найду ему более подходящее место. Открыл боковой подсумок: тактический фонарь, монокуляр, патроны россыпью, несколько пакетиков с синим порошком. Вытащил один и продемонстрировал Грызуну.
— Наркота вам зачем?
Грызун ощерился:
— Обезболивающее, — и облизнул губы. — Наивный ты, Дон. После нанограндов это самый ходовой товар на Территориях. Статы не везде спросом пользуются.
— Сколько такой пакетик стоит?
— Смотря где. В Загоне за дозу просят пятьдесят статов. В Квартирнике дешевле сотни не найдёшь. В конгломерации от трёхсот и выше. Я ребят знаю, которые с этого только и живут. Но если поймают с наркотой, сразу яма.
— Хочешь сказать, Загон наркоту в конгломерацию поставляет?
— И в конгломерацию, и в Прихожую. По всем Территориям. Нюхач — это чисто наша затея, загоновская. Слышал, мужик есть такой в Конторе — Тавроди? Он там один из главных.
На слух имя казалось знакомым. Где-то я его действительно слышал, причём не так давно, но ни с какими образами оно не вязалось. Может, потом вспомню.
— И что?
— Это он придумал нюхач, ещё до Разворота. Сотрудничал при городском институте лаборантом-химиком, ну и открыл секрет. Технология вроде бы известна всем, ничего сложного: выпариваешь соцветия крапивницы, сушишь, смешиваешь — и нюхай своё долгожданное счастье. А повторить никто не может. Вроде делают, как положено, в нос сшибает, слёзы градом, а кайфа с гулькин хрен, на двоечку с плюсом. И боль не снимает, так, притупляет чутка.
— И в чём секрет?
— Ну, если б я знал. Если формула выползет наружу, нюхач станет дешевле комплексного обеда.
— Часто нюхаешь?
Грызун хихикнул:
— А чё бы нет? Привыкание не больше, чем от алкашки, без ломок, без похмелья, только в мозгах что-то щёлкает и хочется снова и снова. Затягивает, сука… Но это побочное. Дашь пакетик? Старшина никогда не отказывал.
Врёт. Думаю, Старшина вообще не знал, что он развязался, а сейчас лапшу мне на уши вешает. Но плевать, мне с ним на сушку не идти. Выбраться бы только отсюда.
Возле стены заелозил ногами Клюква, захрипел и затих. Отмучился. Вот кому следовало сыпануть на понюшку, чтоб ушёл в мир иной в ярких красках.
—
— Договор, — расцвёл Грызун. — Теперь как-то жить надо. Артель тазом накрылась, считай, без сотрудничества остался. Жаль мужиков, классные были. Ты в мешке у Прохора не шарил? Там баночка должна быть заветная. Чуешь о чём я? Можем поделить.
Это он о баночке с нанограндами. С последней сушки они взяли почти семьдесят карат, и до этого в ней сколько-то плескалось. Хорошая сумма набежать может.
— Почему нет? Мы теперь с тобой равноправные партнёры. Всё наше, если выберемся.
Я спустился на второй этаж. Вещмешок Прохора валялся возле разбитой стойки. Внутри коробка с пищевыми брикетами, зубная паста, мыло, запасные фильтры для респираторов, скотч. Банки с нанограндами не было. Проверил под обломками, осмотрел труп Прохора, обхлопал карманы. Когда раздался взрыв, он держал банку в руке. Или уже не держал?
— Ищешь чего-то?
Я вздрогнул. Тётка Люба! Она сидела на стульчике у плиты и в темноте комнаты видеть меня не могла. Но слышала шаги.
— Да… вещь одну.
— Эту? — в её ладонях была зажата та самая банку.
— Эту.
— Ты же Дон, так? Тот новенький из артели. А Старшина где?
— Убит.
— Вот как. Словно сговорились. И дед мой тоже, и Ванюшка, — она всхлипнула и замотала головой. — Получается, одна я. И как теперь быть? Одной мне отсюда не выбраться.
— Отсюда никому не выбраться. Будем сидеть и ждать помощи. Утром обязательно кто-нибудь придёт. Услышат выстрелы, сообщат в Загон.
— Сколько вас?
— Двое. Я и Грызун.
— А их?
— Ну…
— Не дожить нам до утра, — она встряхнула банку. — Я тебе её отдам. На. А ты меня выведешь.
— Куда? Все выходы под прицелом. Ждать надо.
— Сидя здесь только смерти дождёмся. А Демидыч всё давно подготовил, как будто знал, что такое случится. Внизу ход есть под пирс. Там не глубоко. Доберёмся до лодок, уплывём к дальнему берегу. Я уже старая, сама не сумею, а ты подсобишь.
То, что Демидыч товарищ предусмотрительный, не удивительно, недаром он столько лет на одном месте просидеть умудрился. И тётка тоже не дура. Оставаться в Приюте, только бога за бороду дёргать. Миссионеры штурмовать здания умеют, вдвоём с Грызуном нам периметр не удержать. Ещё одна граната, и хана.
Я положил банку в вещмешок и поднялся в караулку. Грызун приложил палец к губам.
— Дон, там идёт кто-то.
— Кто?
— Хрен знает. Лица не разобрать.
Я выглянул из-за откоса. Человек в чёрном кожаном плаще двигался вдоль русла к плотине. Непонятно, мужчина, женщина.
— Сын мой, где ты, отзовись!
Примас. Меня передёрнуло. Рука потянулась к кобуре.
— Не молчи, Дон. Ты жив, я чувствую это.
Чувствует он… Я подмигнул Грызуну и чиркнул пальцем по горлу.