Шлимазл
Шрифт:
Тот махал рукой.
Кое-кто Стефану сочувствовал. Сперва одну невесту прошляпил, после — вторую не удержал. Вторая так вовсе удрала через выход на изнанку, оставленный кем-то по недомыслию! Ловили ведь — не поймали.
Стефан, слыша такие разговоры, угрюмо хмурился, пряча довольную усмешку.
Ну да, перенервничал он тогда знатно! То, что удалось вытащить девчонок за пределы гетто, по сей день считал редкостной удачей. Практически чудом.
Впрочем, это не помешало ему еще несколько раз воспользоваться единожды проверенной схемой. Желающих удрать из эр-гетто было немало. И кое-кто был готов рискнуть.
Кому-то
Даже оставшись в гетто, парню можно жить сносно. А то и неплохо — достаточно не спиваться. А если совсем невыносимо — можно и удрать прямо на рабочей смене. Подгадать время — и в добрый путь!
Когда появлялось время задуматься, он удивлялся. Как так выходило, что родители, сами пытавшиеся выпихнуть дочерей в большой город, выходили на него? При этом жандармы на него внимания не обращали. Сам он ничего не делал, чтобы отделаться от властей: у него попросту не было для этого повода. Они правда не замечали, кто именно у них под носом устраивает побеги девчонкам-подросткам? Или... или наблюдали до поры до времени?
Хотя последняя мысль выглядела откровенной паранойей.
Жандармерия никогда не наблюдала годами впустую. Стоило кому-то попасться на горячем — нарушителя хватали и жестоко наказывали. И уж наверняка нарушителя не повысили бы по службе. Тем более — не предложили бы перевода в другой район с получением должности руководителя отдела контроля.
*** ***
«Подумайте на досуге. У вас — две недели на то, чтобы дать ответ».
Вот он и думал. Даже на тренировку нынче из-за этого не пошел. Теперь жалел — ничего дельного на ум не шло. Стефан мог только тупо перекручивать раз за разом один и тот же вопрос: на кой ему вот это повышение? Именно сейчас.
Кажется, он давно поставил сам на себе крест. Но лишь сейчас, после разговора с начальством, четко для себя это понял.
Если б не тренировки четыре-пять раз в неделю, давно начал бы спиваться. Как многие в гетто. Периодические демарши с выводом молодых девчонок наружу служили слабым утешением. Жизнь была пуста, бессмысленна и начисто лишена радости. С того дня, как не стало Соль.
Шесть лет траура начисто уничтожили все его амбиции. Да и его самого, похоже.
В тот вечер он даже не предполагал, что его судьба уже спешит по опустевшим улицам гетто, закутанная в покрывало. Натянув платок так, что он закрывал брови. Обычный вид для женщин в гетто — особенно, если приходится передвигаться по улице поздним вечером. Звонок в дверь заставил встряхнуться.
Кого могло принести в такой час? Он не ждал никого.
Стефан открыл дверь и остолбенел. Закутанная в покрывало по самые глаза женщина была высокой и статной. Этого не в силах была скрыть даже мешковатая одежда, какую носили местные. Но взгляд этих самых глаз...
Он изменился. Сделался более взрослым и жестким. Эта женщина многое повидала.
Но Стефан узнал бы ее глаза из тысячи. Раскрыл рот — слова застряли в горле. Он молча посторонился, пропуская гостью.
И, лишь захлопнув и заперев за ее спиной дверь, решился назвать ее по имени.
— Сара? — сам удивился, насколько жалко
— А ты не изменился, — она слегка усмехнулась, отпуская края платка, прикрывавшего нижнюю половину лица. — Шлимазл...
— Ты... с ума сошла, — всполошился он запоздало.
— Ты за кого больше переживаешь — за меня или за себя? — насмешливо осведомилась она.
— За тебя... чего мне за себя-то переживать? — опустил голову.
— Так и живешь одиночкой.
Пожал плечами.
— А ты предлагаешь мне жениться? Здесь, на одной из этих несчастных девочек? — покачал головой.
— Уверена — многие из них с радостью согласились бы, — Сара снова улыбнулась. — Знаешь, ты — единственный человек за последние несколько лет, которого мне не захотелось прибить за то, что назвал меня по имени. Снаружи я зовусь Вега.
— Хорошо... Вега. Если тебе так больше нравится, — начал он.
— Можешь звать Сарой, — перебила она. — Я здесь не просто так, ты же понимаешь? — она помолчала, сверля его взглядом, и он кивнул, спохватившись. — Слышала, тебя переводят в зет-гетто.
— Мне дали время на размышления. Пока это только предложение...
— Ты согласишься, — жестко прихлопнула она.
— Сара, — он запнулся. — Вега, послушай. Я понимаю... но как я уеду? Все эти девочки, они же останутся здесь...
— Шлимазл был — шлимазлом остался, — беззлобно заметила она. — Ну, сколько ты можешь их спасти, тех девочек? Несколько десятков, может — сотню или две? Это не то, — голос ее звучал мягко — как у матери, увещевающей малого ребенка. — Чтобы помочь девочкам в гетто — нужно уничтожить гетто. Не только вот это, но и все остальные.
Он потерянно молчал.
— Слушай, почему ты тогда не ушел? — она склонила голову набок, с любопытством уставилась на него. — Знал ведь, что если бы все это вскрылось, — выразительно примолкла. — Да и нам было бы проще с тобой, чем самим.
— Ты преувеличиваешь мои способности.
— Это ты, мне кажется, преувеличил способности двух малолеток, — резко прихлопнула она. — Мне было тринадцать! Рахиль вообще была мелкой, — вздохнула. — Я не в упрек. Точнее, — она запнулась. — Слушай, Стефан, — он вздрогнул и поднял на нее глаза — уж и не вспомнить, называла ли она его по имени хоть когда-нибудь. — Ты ведь остался, чтобы вытащить отсюда кого-нибудь еще. Многих удалось?
— Немногих, — сознался он.
— Правильно. Пока гетто на своем месте — ничего не поменяется. Ни-че-го, — раздельно повторила она. — Переводись в зет-гетто. Там тоже есть несчастные девочки, которым некому помочь. Много несчастных девочек. Их в каждом из двадцати восьми гетто хватает. И не только девочек. Здесь всем живется паршиво.
— И как ты хочешь уничтожить... существующий порядок вещей? Ты ведь уже не маленькая. Прекрасно знаешь, почему все так.
— Знаю, — отрывисто отозвалась она. — Споты, — взгляд сверкнул ненавистью. — Только мы, жители гетто, платим за весь город! Да, за его пределами тоже много дерьма. Но там хотя бы есть выбор. Выбор, Стефан! Роскошь, которую можем оценить только мы, не имевшие его. Эту гнилую систему давно пора сломать. Можно будет сделать что-то вроде обязательной службы для всех выпускников технических колледжей и университетов, — она вздохнула. — Не должно быть вот так. Люди не должны так жить!