ШОК-Н-ШОУ
Шрифт:
Алексей Викторович перебрал богатство, сваленное на кровати, и нашел кассету с надписью «Жюри». Да, Барчук говорил ему, что есть подробные записи обсуждения всех участников проекта, хотя в эфир из этих съемок попало немногое — слишком редко члены жюри пользовались литературными выражениями. Перепелкин подумал, что эта кассета может многое рассказать не только о будущих «звездах», но и о жюри, в состав которого входили и Марфа Король, и Григорий Барчук, и покойный Вениамин Молочник. Следователь откупорил очередную бутылку с минералкой, вставил кассету и щелкнул пультом…
— Я вообще здесь не вижу ни одного яйца, из которого можно было бы вылупить звезду, — сказал Демьян Джига и сердито оглядел своих коллег-подчиненных. — Дамы и господа, вы куда вообще смотрели-то? Какого фига я оплачивал вам командировочные? Вы хоть знаете, в какую копеечку мне обошлись ваши поездки?
— Не плачься, —
— А ты не считай мои деньги! — выкрикнул Джига. — Ты своим делом занимайся. И вы все тоже! Вот скажи мне, Гриша, зачем ты тянул за уши эту худосочную девицу? У нее только один плюс — ее красивое, вычурное имя. Впрочем, в комплекте с фамилией оно вообще производит сногсшибательный эффект. Глория Кошелкина — звезда российской эстрады. Звучит, твою мать! Вы с ума все посходили, вот что я вам скажу! Где будущая Пугачева? Да черт с ней, с Пугачевой! Пусть недоступная сияет, царствие ей… земное! Где хотя бы Фруктоза или Дима Баклан?
— Фруктозных бакланов полный кузов, — фыркнул Барчук. — Но не волнуйся — мы им перья общипаем, в товарный вид приведем. На самом-то деле здесь нет ни одной бездарности. Из любого конфетку можно сделать. Не зря мы по долинам и по взгорьям мотались. А Кошелкина — вообще будущая Эдит Пиаф, помяни мое слово.
— Согласен, — сказал Вениамин Молочник. — И про Кошелкину и вообще. Здесь очень много талантливых ребят. Только их учить надо. И не месяц, во время проекта. А лет пять.
— Через пять лет они состарятся и никому не будут интересны, — сморщился Джига.
— Ты зажигаешь звезды на несколько дней? — пожал плечами Молочник. — Неразумно и недальновидно. Даже с финансовой точки зрения.
— Ну, конечно, ты у нас финансовый гений, а я так, погулять вышел, — разозлился Демьян. — Но даже я, ничтожный в сравнении с тобой, понимаю, что они интересны зрителю, пока молодые. До старости немногие артисты на сцене живут. Единицы. Остальные — однодневки. Это данность, Веня!
— Это данность, Дема, — согласился Молочник. — Но не мы ли эту данность создаем? Делали бы качественный продукт, жили бы наши артисты на сцене дольше.
— Ну-ну… — Джига сбавил обороты. — Делайте качественный продукт. Из некачественного…
Перепелкин нажал на «паузу». Он впервые видел Вениамина Молочника «живьем» (впрочем, трупа поэта он также не видел) и был немного озадачен несоответствием реального образа с образом, который представлялся ему до сих пор. Поэт — человек не от мира сего, в этом Алексей Викторович был твердо уверен. Потому что обычный, здравомыслящий человек, живущий в двадцать первом веке, поэзию серьезным делом считать не может. Тот же, кто выбирает поэтическое искусство призванием и занятием на всю жизнь, явно далек от современных реалий. Но Вениамин Молочник не был похож на мечтателя, витающего в облаках. Интересно, пошутил или сказал правду Джига, когда называл покойного финансовым гением? Нужно выяснить эту сторону вопроса. В бумагах Мушкина о финансах Молочника не было сказано ни слова. А ведь «финансовую» версию Игорь не мог не крутить…
Несмотря на то, что жюри было многочисленным и именитым (здесь были и знаменитые артисты, телеведущие и даже представитель министерства культуры), судьбу конкурсантов решали всего несколько человек. Например, главный продюсер проекта Демьян Джига. Этому Перепелкин не удивился — Джига тут полноправный хозяин, ему и бал править. Но вот взять хотя бы Григория Барчука. Он, конечно, человек известный. Но ведь в проекте он исполняет вполне скромную роль ведущего. Однако в обсуждении он явно имел и право вето, и заступничество его за того или иного претендента имело решающее значение. Марфе Король смотрели в рот все, когда она снисходила до речей. Вениамин Молочник, похоже, тоже обладал правом решающего голоса. Алексею Викторовичу это казалось странным. Ведь Молочник всего лишь автор текстов песен, которые должны были исполнять будущие «звезды». Тем не менее, когда он говорил: «Вася Сидоров для проекта бесперспективен, а Машу Иванову надо бы еще покрутить», Васю Сидорова тут же исключали из списка счастливчиков, Машу же оставляли. Без всяких споров и возражений.
Перепелкин отвлекся от экрана, извлек из папки Мушкина листок и стал бегло просматривать запись. Все, что здесь было написано, он почти уже выучил. Вениамин Евграфович Молочник, 1968 года рождения, в 1990 году окончил Ленинградский электротехнический институт, в этом же году женился на Марфе Ивановне Король, через год стал лауреатом телевизионного конкурса «Песня года». Автор двенадцати поэтических сборников, имеет несколько изобретений в области бытовой техники. После
Он снова повернулся к экрану, снял изображение с «паузы» и стал смотреть на происходящее, переключив свое внимание с содержания обсуждения на его форму. То есть на нюансы взаимоотношений членов жюри. Чем черт не шутит — а вдруг убийца Молочника находится среди них? Конечно, не приходится надеяться на то, что сейчас Алексей Викторович узреет чей-то взгляд, полный ненависти к поэту. Но мало ли…
Во взглядах Джиги ненависти не было. По большому счету в них вообще не было никаких чувств. И улыбался, и хмурился Демьян как-то не по-настоящему. Перепелкин пригляделся и понял: глаза генерального продюсера были пустыми и холодными. Оттого и улыбка на болезненно полном лице казалась резиновой, и сердитость — наигранной. Хотя, подумалось Алексею Викторовичу, нельзя сбрасывать со счетов и то обстоятельство, что Демьян работал перед объективом камеры. Может быть, он просто сдерживал чувства от нежелания или боязни их выказать. А вот Григорий Барчук своих чувств перед камерой не скрывал. Он был открыт и беспечен, не боялся припечатать крепким словом коллегу, высказавшего откровенную глупость, шутил, насмехался, издевался, хмурился, широко зевал, смотрел влюбленно-ироничным взглядом на женскую часть жюри и с чувством превосходства — на мужскую его часть. Ничто в его поведении не говорило о каких-то особых отношениях с Марфой, да и перед Вениамином знаменитый артист чувства вины, казалось, не испытывал. Сам Вениамин Молочник был спокоен, поглядывал на собеседников доброжелательно, говорил тихо, не обижался, когда его ненароком перебивали, и производил впечатление истинно интеллигентного человека. А вот Марфа Король заметно нервничала. Напор, с которым она произносила очередную тираду, был чрезмерен, и чрезмерность эта бросалась в глаза. Перепелкин подумал и сказал себе, что это состояние можно было бы назвать любимым словом Достоевского — «надрыв». Да, это был именно надрыв, хотя люди, далекие от творчества Федора Михайловича обозвали бы это банальной женской истерикой. Но члены жюри, похоже, истерики этой не замечали, а может быть, просто данное состояние было для Марфы обычным, и они к этому привыкли. «Нет, — остановил себя Перепелкин. — Истерика Марфы Король — явление не совсем обычное. Сегодня ночью, стоя у трупа Мушкина, она была абсолютно спокойна. Никакого напора, никакого надрыва. И занятия с ребятами она ведет грубо, но вовсе не истерично. Перепады настроения у женской половины человечества, конечно, случаются, и нервозность на обсуждении конкурса может ничего и не значить, но эта женщина вполне способна держать себя в руках. А что показывает запись? Вот, и вот, и еще… Откуда этот испуг при взгляде на милого, интеллигентного супруга?»
Перепелкин остановил запись и резко поднялся. Психологические нюансы — вещь, конечно, полезная, подумалось ему. Но пора собирать фактуру. Вряд ли на пленке может быть зафиксировано то, что приблизит к разгадке преступления. Почему у Мушкина, который занимался делом целую неделю, этой фактуры кот наплакал? Игорь так не работал. За неделю он мог три тома информации накопать. А в его номере на столе лежала тоненькая папочка со скупыми фактами биографии фигурантов, протокол осмотра места преступления, копия заключения экспертизы… Протокол допроса свидетеля Петрова, свидетельницы Марфы Король… Дежурные вопросы, скупые ответы. Удивительным было и еще одно обстоятельство. Как было известно Алексею Викторовичу, на вопросы начальства, которое своими звонками изрядно истерзало мобильник Игоря, Мушкин отвечал кратко и уклончиво. А это вообще никак не было на него похоже. Игорь любил хвастаться своими успехами перед начальством.
Перепелкин допил минералку, сделал несколько звонков в родное управление, потом решился на звонок домой, выслушал наполненную экспрессией речь супруги о его работе и о нем лично, а затем, потирая пылающие уши, отправился на свежий воздух — размять конечности, а если повезет, поболтать с кем-нибудь на фоне сосен и волн о деле. Тем более что, судя по расписанию дня, врученного Перепелкину заботливым администратором, у «звезд» и их «надсмотрщиков» в данный момент намечался обеденный перерыв.