ШОК-Н-ШОУ
Шрифт:
— Я хотел ее в чувство привести, — жалобно ответил Ежик. — Ведь она дергается, как мочалка на флагштоке. Разве ты не видишь?
— Ты бы на ее месте не дергался? — еще больше рассердилась Глория.
— Я и на своем месте дергаюсь, — сказал он. — Но ведь никто съемки даже в свете новых событий не отменял. А я не хочу вылетать. Мне еще во многом разобраться надо.
— Нам всем надо разобраться, — сказала она. — Вон следователь стоит. Не вздумай перед ним дергаться. Ты вчера крепко спал в номере, а о смерти Мушкина только сегодня услышал.
— Конечно, — сказал Ежик. — Что я дурак?
— По-моему, да, — сказала Глория. — Не схвати ты тогда пистолет, никто бы тебя не подозревал.
— А по-моему, глупо подозревать человека, оставившего на оружии отпечатки
— Нормальных убийц не бывает, — сказала она. — Знаешь, что я хочу тебе сказать? Я намерена найти этого гада.
— Какого? — спросил Сергей. — Который Молочника убил, или который был вчера на крыше?
Глория вздрогнула.
— А разве это было… был не один и тот же… гад?
— Я не знаю, — сказал Сережа шепотом, потому что к ним направлялся Перепелкин. — Я одного понять не могу, куда он делся с крыши?
— Значит, ты не веришь в привидения? — нервно усмехнулась она.
— Это было не привидение, — сказал Ежик. — Он топал. Прямо как «аппетитная попка».
— Весело тут у вас, — подходя, проговорил Перепелкин и улыбнулся, как ему показалось, обаятельно. — За что же вы девушку обидели? Она вчера так перенервничала — не каждый день видишь, как человек с крыши падает. Я бы на ее месте ни петь, ни танцевать не смог бы.
— Она тоже не может, как видите, — сдержанно сказал Сергей. — А разве она видела, как он падал?
— А разве она вам об этом не говорила?
— Конечно, нет, — ответил Ежик.
— Почему, конечно?
— Потому что она не видела.
От Алексея Викторовича не укрылось, что девушка после этих слов юноши слегка дернулась. Еле заметно, но все-таки…
— Откуда вы знаете? — как можно спокойнее спросил он.
— Догадываюсь, — хмыкнул Ежик. — Если бы она видела, как падает с крыши человек, она бы два дня в обмороке лежала. Вы ее не знаете, а мы немножко изучили: она в обмороки падает и истерики закатывает и из-за менее стрессовых ситуаций.
— А вы?
— Что я?
— Вы бы упали в обморок, если бы увидели такое?
— Не знаю, — ответил Сергей. — Я в жизни такого никогда не видел. Только в кино.
— Значит, вы вчера ушли с крыши до того, как Игорь Николаевич упал? — нейтральным тоном поинтересовался Перепелкин, и тотчас профессиональное следовательское чутье подсказало ему, что юноша напрягся, хотя внешне это никак не проявлялось.
— Я не был вчера на крыше, — сдержанно ответил Сергей.
— Он не был вчера на крыше, — быстрым эхом повторила Глория.
— Почему вы так уверены? — спросил девушку Перепелкин.
— Потому что знаю, — с ледяным спокойствием произнесла она. — Он был в другом месте.
— Ну, и хорошо, — улыбнулся Перепелкин. — А вы с Пампушкой, то есть с Леной Петрухиной сильно не ладите?
— Мы ладим, — подумав, ответила Глория. — Сегодняшняя ситуация — из ряда вон выходящее событие. Обычно мы так не ссоримся.
— Верю, что вы помиритесь, — сказал Алексей Викторович и решил пока не давить на собеседников. Что-то подсказывало ему, что не надо этого делать. И про показания Петрухиной говорить не следует.
«Надо вгрызаться в материал, — подумал он. — Посмотреть видео, личные дела… Было бы, конечно, грамотно здесь группой работать. Но кто ж мне группу даст? Да и Марфа эта, королева, то есть Король, не допустит, чтобы тут следаки и опера толпами ходили. Хорошо меня не гонит, и на том спасибо… По логике вещей ребята должны были либо искренне возмутиться моему вопросу, либо разыграть возмущение. Но они предпочли третий вариант. И это не может не сбить с толку даже такого неглупого человека, как я».
6
«В иных делах стыдливость и молчанье
Вреднее откровенного признанья».
Очень было плохо Ежику. Так плохо, что он едва дождался конца репетиции (Пампушка, конечно, через десять минут вернулась, что она дура без репетиции завтра
А как хорошо все начиналось! Он ведь давно собирался в Питер. Именно там находилось единственное во всей стране учебное заведение, в которое Сережка мечтал попасть, да куда не всякого брали. И вообще просто так туда прийти и документы подать было невозможно. Сначала приглашение присылали. Тем, кого по особым критериям отбирали. Критериям, неизвестным никому, кроме Ежика. Недаром он с третьего класса хакерским мастерством успешно занимался. А ко времени, когда он школу заканчивал, не было такой защиты, которая перед его умением выдержала бы. Вот и защита приглянувшегося Сережке вуза не устояла. Хотя в этом институте как раз и обучали созданию защитных программ информационных систем и технологий. И не каких-нибудь, а сугубо секретных, правительственных. Знал Сергей, что после такого взлома ему тоже приглашение полагается. А не пришлют, так он сам туда отправится. Ножками. И докажет, что ему, Петрову Сергею, там самое место. Вот только с деньгами проблемы были. Год надо было на хорошей работе повкалывать, чтобы на билет и жилье заработать. И увы, делая совсем не то, что он умел делать лучше всего. Говорят, в больших городах компьютерщикам разного рода легче деньги даются. Конечно, там у каждого и компьютер, и подключение к сети, и запросы программные соответствующие. А в Октябрьске только в трех крупных фирмах да на фабрике машины имелись. Да и то устаревших моделей. Простые тексты напечатать да вычисления на них еще можно было произвести. А программу какую поставить уже невозможно. Нормальная машина только у одного жителя Октябрьска была — у него, у Сергея Петрова. Спасибо дядьке, помог с покупкой — и денег дал, и в область свозил — в магазин компьютерный. Но тогда Сережке семь лет было. Потом дядька еще денег подкидывал — на модернизацию машины. А вот когда время к окончанию школы подоспело, заявил категорически: «Денег я тебе больше давать не буду. Ты теперь мужик взрослый, головастый, на дальнейшее ученье сам зарабатывать должен. Как в Америке принято. Оттого там и процветание, что с молодыми до седых волос не нянькаются». Ну, что поделать, повернут был дядюшка на американском образе жизни. Хоть и прожил всю жизнь в областном центре, магазином продуктовым заведовал. Вернее, сначала заведовал, а потом выкупил магазинчик по остаточной стоимости и полноценным хозяином стал.
И работать бы Сережке целый год при дядюшке (тот, понятное дело, в протекции ему не отказал — место экспедитора предложил), да тут вот этот конкурс подвернулся. Ангелы небесные или черти рогатые Ежика в Октябрьский дом культуры затащили, то никому неведомо. И опять-таки неведомо, кто из них руку приложил к тому, чтобы Сережка отборочный конкурс выиграл, хотя раньше и не пел никогда всерьез. Наверное, все-таки ангелы. Потому что только они могли сделать так, чтобы все тютелька в тютельку сложилось, как в простой детской мозаике. Ведь до того, как объявили результаты, душа его ныла и болела. Что его ожидало до сих пор? Он должен был ехать в областной центр на заработки. А потом, через год — в Петербург учиться. В родном городе оставалась его первая и единственная любовь — Глория. Дилемма? Еще какая — неразрешимая! Но оказалось, что и он может поехать в город на Неве уже в этом году, и что самое прекрасное — вместе с Глорией! Правда, она совсем не хотела ехать, да и его компании вряд ли была рада. Но ведь поехала же в результате! А то, что компании не радовалась, так тут уже все от него зависело. А в себе, после того как все так удачно сложилось, он был уверен почти абсолютно.