Шоколад или жизнь?
Шрифт:
— Кто там? — позвала я, дрожа всем телом.
Но кругом было тихо.
5 столовых ложек растопленного сливочного масла
100 г свежих грибов (вымытых, высушенных, очищенных и нарезанных)
1 лук-порей (нарезанный)
5 столовых ложек муки
2 стакана куриного бульона
2 стакана молока
1/2
черный перец (желательно свежемолотый)
молотый мускатный орех
100 г крем-сыра (нарезанного кубиками)
1 стакан тертого швейцарского сыра
30 г свежего шпината (вымытого и нарезанного)
В большом сотейнике растопить сливочное масло, добавить грибы и лук, тушить, пока они не размякнут. Всыпать муку и тушить, помешивая, еще две минуты до готовности муки. Затем последовательно влить куриный бульон и молоко. Постоянно помешивать суп, пока он не начнет густеть. Посолить (по вкусу), поперчить, добавить мускатный орех (необязательно), крем-сыр и тертый сыр. Помешивать, пока сыр не расплавится. Положить в суп шпинат. Довести до кипения и снова аккуратно перемешать. Супу необходимо дать отстояться. Подавать горячим.
Из этого объема продуктов получается 4–6 порций.
ГЛАВА 14
После Джона Ричарда я стала настоящей трусихой. Ни за что на свете не вышла бы сейчас на улицу. Глупо: как можно называть все эти сигнализации системой безопасности, если ты не чувствуешь себя в безопасности? Датчики движения по периметру сработают, если кто-то пересечет границу владений. Я прокралась обратно к постели и потушила свет.
Утром я отключила сигнализацию и вышла осмотреться и позвать кота Скаута. На ветру шевелились светло-зеленые листочки ясеней, как будто похлопывали сотни крошечных ладошек. Но это не было похоже на всплеск воды.
У меня было такое чувство, будто за мной следят. Вокруг не наблюдалось ничего подозрительного. Никаких следов кого-то или чего-то, что могло быть возле бассейна после того, как Арч зашел в дом. Глазами я нашла Скаута. Он сидел очень тихо, наблюдая за мной из-за французских дверей патио.
— От тебя никакого толку, — сказала я ему.
Кот укоризненно посмотрел на меня своими бледными кошачьими глазами. Скаут все еще продолжал бояться собак, с которыми ему довелось иметь дело за недолгий период бродяжничества. Он точно не мог быть причиной ночной возни.
«Выходить на улицу — это такой риск! — отвечала его безмятежная морда. — Там слишком опасно».
Адель радостно объявила о пикнике Общества Одюбона. В среду и четверг я полностью закончила меню и заказала все необходимые продукты для этого события, а также для годовщины свадьбы Фаркуаров четырнадцатого числа. Пустоту, образовавшуюся во мне с уходом Филипа, нужно было заполнить работой. Горе утихнет, только если постоянно быть чем-то занятой.
Бо и Адель тоже много хлопотали — все эти звонки, собрания комитета, покупка и высадка садовых цветов… Генерал был одним из тех редких мужчин, кто обожает шопинг. В четверг во второй половине дня он удивил меня тем, что принес пакет свежего филе морского
Я очень серьезно заметила, что все мы едим по каким-то причинам и что причины эти разнятся. Так что рыба вообще не проблема.
В пятницу я проснулась с тяжестью на душе. Это не был день похорон (самый трудный), и даже не следующий за ними, и даже не второй после них. Я сделала свои упражнения, отключила систему безопасности и пошла на кухню. И все же в первые дни отчетливо вспоминается церковная похоронная месса, поминки, разговоры с друзьями об умершем. А еще через пару дней накрывает ощущение реальности утраты. Его больше нет. И никогда не будет.
Я начала готовить на вечер рыбу, выбрав рецепт Джулии Чайлд. Адель и генерал отрешились от всех своих дел и отправились на день в Вэйл. Со стороны бассейна слышались ритмичные гребки Джулиана.
Отварив филе и приготовив соус (осталось только положить масло), я поставила все охлаждаться. Оглядев кухню, подумала, что бы еще сделать. Было слишком рано, чтобы готовить домашним завтрак.
Налила двойной эспрессо, набрала Шульца. Но его на месте не оказалось, и я оставила сообщение. Я ни о чем не думала, ничего нового не узнала, но я по нему скучала. Отпила кофе — «Лавацца», мой любимый. Генерал купил его для меня, вместе с морским языком. Однако кофеин не возымел надо мной оживляющего эффекта. Сердце словно было зажато в тиски. Позвонила Марле:
— Хочешь пообедать вместе?
— Ушам своим не верю! В такую-то рань!
Договорились встретиться в кафе, недалеко от офиса Филипа. В конце концов, когда-то все равно придется бывать в той части города. Как только я повесила трубку, перезвонил Шульц.
— Быстро ты!
— Ты в хорошем настроении или в плохом?
— В хорошем, конечно. А почему спрашиваешь?
— Значит, ты еще не читала газету. Погоди, я возьму ее.
Я совсем забыла!
— Нет, не читай! — резко вскинулась я.
Он шумно выдохнул, сочувствуя мне, полагаю.
— Я не буду тебе ее читать, мисс Голди, риск того, что ты снесешь мне голову, слишком велик. — Его голос звучал словно бы в отдалении. — Почему бы тебе с Арчем не заглянуть ко мне сегодня вечером, поедим на воздухе.
Я согласилась. Конечно, я люблю морской язык, но не так чтоб уж очень.
— Да, с удовольствием придем.
— Знаю, что ты чувствуешь себя неважно… из-за того погибшего парня, с которым ты встречалась.
— Мне надо просто перестать думать об этой аварии. Мы с Филипом встречались всего один месяц. И это не было серьезно… — Совершенно не думая, я добавила: — Возможно, я вообразила себе нечто большее, чем было на самом деле.
Шульц помолчал.
— Ну, похоже, мне надо поговорить с тобой о нашем друге докторе Миллере.
— Говори.
— Только между нами, как ты понимаешь. Ты была его подругой.
— Я уже сказала все, что знаю. А теперь начинаю думать, что на самом деле вообще ничего не знала о нем. А в чем вопрос?
— Мы нашли кое-что в его чемоданчике. Сначала думали, что это наркотики, и отправили на экспертизу.
— И?
— Ты когда-нибудь слышала о кантаридине?
— Еще бы! Шпанская мушка. Мертвее не бывает. При вскрытии что-нибудь обнаружили?