Шопинг в воздушном замке

Донцова Дарья

– Нагреваем Павла! – скомандовала я. – Доводим его до повышенной температуры.

– Как? – задал разумный вопрос Сидя. – Есть методика?

– В бане! Паром! – выдвинула я предложение.

– Может, отвезти Пашу в Сандуны? – дополнил его Мотя.

– Не позволю над собой издеваться! – взвыл Брыкин. – Через всю Москву с яичницей на морде не поеду.

– Значит, не так уж ты хочешь от этой фигни избавиться, – заявил Григорий. – Если есть страстное желание, то на все пойдешь, голым по Тверской побежишь, руками бетонный блок поднимешь, вот!

Я

покосилась на Григория: однако Селезнев не такой уж и мямля, вон какое заявление сделал! К тому же он ханжа. Смотрел на меня осуждающе, когда я произнесла «ни фига себе», а сам употребляет слово «фигня». Мне не нравятся люди с двойным стандартом поведения, которые запрещают вам пить вино, а сами по ночам втихаря прикладываются к бутылке.

– Бог с ней, с парной, – оживился Мотя, – не надо никуда ехать. Кипяток! Лика, поставь чайник!

Я ринулась к плите.

– Зачем тебе кипяток? – спросил Сидя.

– Элементарно просто, – с улыбкой довольного ребенка пояснил Мотя, – выльем ее на яичницу.

– И что будет? – вздохнул Исидор. – Мотя, ты не предусмотрел всех последствий.

– С ума сошел? – заорал Паша. – Там мое лицо! Живое!

– Да, я не учел некоторых деталей, – разочарованно признал Мотя. И тут же радостно заулыбался: – СВЧ-печь!

– У нас ее нет, – парировал Исидор. – Я не доверяю источникам излучения, они убивают мозговую активность.

– У меня есть печка, – нехотя признался Мотя.

– Ты купил камеру смерти? – подскочил Исидор. – А мне не сказал?

– Подарили на День Победы, – неуверенно ответил Мотя, – как ветерану.

– Выбрось немедленно! – приказал Исидор.

– Если Паша поместит голову в печку, – Мотя проигнорировал приказ друга, – мы поставим маленькое время, и получится чудно.

– После того как одна глупая американка решила высушить в СВЧ-печке кота, а вынула оттуда его трупик, изготовители стали писать в инструкции: «Использовать только для приготовления пищи», – быстро сказала я. – У нас и правда может получиться «камера смерти»!

– Не хочу! – заорал Брыкин. – С ума посходили? Думайте! Гриша! Эй, Гриша!

Селезнев не отвечал, я смекнула, что вдовец пошел в туалет, на кухне его сейчас не было.

– Шевелите мозгами! – замотал головой Павел. – Не сидеть же мне так, пока яичница протухнет!

– Нагреть духовку, и пусть Павел туда башку засунет... – Мотя потер руки.

– Утюг на глазунью поставить... – задумчиво протянула я. – Или подуть феном...

– Обмотать голову пластиковым мешком, приклеить его к шее, привязать шланг и подать по нему газ от выхлопной трубы машины... – воодушевился Мотя.

– Если поблизости есть парикмахерская, можно использовать сушку для волос, – предложила я «дамский» вариант.

– Глупости! – безапелляционно отмел эту идею Мотя.

– А удушить Павла выхлопными газами умно? – не осталась я в долгу.

– Олечка ухаживала за своим лицом, – ни к селу ни к городу вдруг изрек Исидор. – Делала маски – допустим, растирала желток с маслом, наносила на кожу и ждала полчаса.

– Предлагаешь

считать происходящее косметической процедурой и надеяться на благотворный эффект? – обозлился Брыкин. – Занятие, достойное Клары. Это она постоянно Гришке внушала: не дергайся, все приходит лишь к тому, кто умеет ждать. Сделала из Гришки тряпку, ноги об него вытирала. Снимите эту гадость!

– У Олечки, – не обращая внимания на Брыкина, продолжал Сидя, – была машинка, чтобы кожу распаривать. Пластиковый шар с отверстием.

– Аппарат для чистки! – подпрыгнула я. – Он нагревается, выделяется пар, который расширяет поры. Где вы храните замечательный прибор?

– В библиотеке, – ответил Сидя. – Если тебя не затруднит, принеси его, он стоит в собранном виде за диваном, который находится возле торшера.

Последние слова я услышала на бегу. Странный, однако, вопрос задала я математику по поводу местонахождения косметического аппарата. Ясное дело, что в этом доме он непременно должен был пребывать в непосредственной близости от произведений Апулея, Тацита и Гомера! Конечно, не в ванной же его держать, там живет автоматическое тестомесительное устройство.

В библиотеке витал одуряющий аромат – в букете, который поместил в вазу Григорий, было несколько белых лилий. Я начала отчаянно чихать, моментально заломило виски. Вот моя подруга Катюша обожает вонючие растения, а у меня от них начинается сенная лихорадка. Надо поскорее отыскать нужный прибор и бежать отсюда. Я сделала пару шагов по направлению к дивану и наткнулась на странного вида темный столик. Он зашевелился.

– А-а-а! – заорала я.

– Не надо шуметь, – сказал столик и выпрямился.

– Григорий, что ты тут делаешь? – возмутилась я.

– А ты? – немедленно задал вопрос Селезнев.

– Пришла за аппаратом для распаривания кожи, он за диваном.

– А мне пришла в голову идея про синюю лампу, которой детям насморк лечат. Слышала про такую?

Я улыбнулась, припоминая:

– Да-да, такой рефлектор с синей лампой. Его подключают к розетке, ребенок подносит его к лицу, и приятное тепло нагревает нос. У нас тоже был такой, помогал лучше капель.

– Он где-то тут, – закряхтел Григорий, – под Новый год я его видел.

Я встала на колени и заглянула под диван и кресла. В конце концов сказала:

– Ничего. Нашла только пуговицу. Белую, от мужской сорочки.

– Это я ее потерял, пока ползал, – объяснил Григорий. – Давай сюда.

Сунув пуговицу в карман брюк, Селезнев ткнул пальцем в коричневый шар со шнуром.

– Ты за ним пришла?

– Тащи его на кухню, – обрадовалась я, – аппарат для чистки кожи лица намного лучше маломощной синей лампы.

Через четверть часа Павел, красный то ли от злости, то ли от воздействия желе-эмульсии, избавился от яичницы и уехал. Сидя и Мотя, прихватив бутылку с этикеткой «Московское экстра», убежали в кабинет. Я хотела предложить так и не позавтракавшему Григорию бутерброды с сыром, но тут зазвонил домашний телефон. Из трубки раздался женский голос: