Шотландская любовь
Шрифт:
Генерала Макдермонда окружали люди, «смысл» жизни которых состоял в том, чтобы он был одет, накормлен, выбрит и окружен комфортом.
Никто из них, кстати сказать, не пришел к нему на похороны.
Гордон услышал какой-то звук и поднял глаза. В дверях стоял человек, которого он ожидал увидеть меньше всего на свете.
На пороге мялась Шона Имри собственной персоной. Поверх платья она накинула одну только шаль, а руки ее были без перчаток.
– Надо было надеть что-нибудь потеплее, – заметил Гордон. – Сегодня холодно.
Она кивнула.
– Что-то
Шона покачала головой.
– Тогда в чем дело?
Он прислонил метлу к стене и направился к Шоне.
– Ничего, – ответила она, не двигаясь с места.
– Тогда зачем ты пришла?
Она окинула взглядом фабрику:
– Я сюда ни разу не приходила. Странно, да?
– А зачем тебе было сюда приходить? К тому же это опасно.
Она бросила на него быстрый взгляд.
Гордон сказал себе, что это не страх мелькнул в ее глазах – Шону Имри сложно испугать. Она медленно повернулась, как будто пустая фабрика заслуживала самого пристального ее внимания.
– Как ты сюда попала? – спросил он, не зная, ответит ли она на его вопрос.
– Пешком пришла.
– Пешком?
Отсюда до Гэрлоха добрые две мили.
Она кивнула.
– И зачем ты пришла?
– Мистер Лофтус засел в библиотеке и пространно повествует о своих шотландских корнях, а Хелен его слушает. Мириам жалуется на холод, а Элизабет смотрит на всех и каждого, словно ждет, что они вот-вот заболеют. А Фергус? Фергус, как всегда, куда-то улизнул.
Это не совсем ответ на его вопрос, но он не стал на нее давить.
Она отвернулась и отошла от него, стараясь держаться как можно дальше. Даже отсюда он чувствовал аромат ее духов.
Ладно, пусть он будет гончей, а она – лисой. Но выпрашивать у нее ответы он не станет.
Шона оглянулась на него, и он подумал, что в конце концов, может, и станет.
Он подметал пол, и это простое занятие буквально пригвоздило ее к месту. Она никогда не видела Фергуса за подобными делами. И отца не видела. И Брюса. А полковник сэр Гордон Макдермонд убирался, и с превеликим удовольствием. Так по крайней мере она поняла по выражению его лица.
Волосы упали ему на лоб, он закатал рукава рубашки и немного запачкал пылью носки ботинок и брюки.
Казалось, звук ее прерывистого дыхания эхом отдается под сводами цеха. Шона обернулась – подол платья тронул пыль на полу. Как удивительно пуста и огромна фабрика…
Но в это мгновение вовсе не необычная обстановка заставила ее затаить дыхание.
Нет. Это был Гордон.
Она заставила себя взглянуть ему в глаза.
– Ты все еще ненавидишь меня?
Она задала вопрос, мучивший ее несколько дней.
Он, казалось, удивился.
– Нет, – ответил Гордон, и губы его начали расползаться в улыбке. – Не ненавижу.
Чувствует ли он к ней что-нибудь?
Он смотрел на нее испытующе, строго, но она не пошла на попятную.
– У меня к тебе просьба.
Шона пришла просить у Гордона
Она покачала головой и направилась к двери.
Гордон в несколько шагов преодолел разделявшее их расстояние и схватил ее за руку.
– Ну, Шона, что за просьба? – нетерпеливо спросил он.
Однако держал он ее не крепко – она могла бы вырваться, если бы хотела.
Он повернул ее лицом к себе, пальцем приподнял подбородок, заставил посмотреть себе в глаза. «Дорогая». Не он один использовал это обращение.
Повисла тишина, и Шона ощутила, как в нее хлынуло прошлое и затопило сердце и разум. Еще чуть-чуть – и слезы потекут ручьями.
«Дорогой, тебе нравится так?» – И поцелуй в основание шеи.
«Дорогой, я так люблю тебя трогать…» – И ее пальцы ласкают его естество. Он стонет.
«Дорогой, прошу тебя, сейчас!» – И он, выгибаясь, входит в нее, оставив любовную игру.
Семь лет назад он еще не ушел на войну. Семь лет назад Фергус еще не поступил на военную службу: у него не было денег, чтобы купить чин. Семь лет назад она была влюблена без памяти, и ничто на свете не имело для нее большего значения. Главным был только этот человек.
Она страстно желала повернуть время вспять, вернуться в прошлое. Забыть все, что было после, притвориться, будто никакого «после» не было. «Пожалуйста, – и эта мольба обращена была к Богу, к провидению, судьбе, к любой высшей силе, которая существует, – пожалуйста, пусть все станет как семь лет назад. Пусть прошлое вернется». Пусть она снова будет Шоной Имри, а не вдовствующей графиней Мортон. И тогда у нее не будет за плечами этого брака, наполненного только скукой, сожалениями и скрытыми желаниями, которые заставляли ее молиться ночами напролет, стоя на коленях у пустой кровати.
А если это невозможно, то пусть у нее будет хотя бы глоток воды, чтобы утолить эту жажду. Пусть в этой пустыне жизни она получит чашу воды, кусок хлеба, они так ей нужны…
Гордон.
Она чувствовала, что стоит ему ее коснуться, и она пропала. Она уже не сможет мыслить здраво. Но Шоне так хотелось смотреть на него, впитывать совершенство его тела, любоваться тем, как солнечный свет, льющийся в большие окна, играет на его скулах.
Боже правый, как же ей хотелось почувствовать его!
Надо бежать, бежать без оглядки, так далеко, насколько хватит сил. Но Шона осталась стоять, впитывая его образ. Она была слаба, она вся дрожала – и наслаждалась сама своим немыслимым позором.
Глава 20
Она приблизилась к нему. Медленным, размеренным шагом она шла навстречу искушению, и тело рядом с Гордоном Макдермондом испытывало знакомое желание и знакомую потребность.
Носки ее туфель касались теперь его ботинок. Юбка отчаянно льнула к его шерстяным брюкам.