Шоу продолжается
Шрифт:
Хару ввел код замка, потянул дверцу на себя… и на него вывалилась целая гора маленьких конвертиков. Тонких, чтобы пролезли в щель. Но их было как минимум штук пятьдесят. Тэюн опять начал хохотать. А потом открыл свой шкафчик и получил одним конвертом прямо по лицу — тот как-то так «удачно» там согнулся, что выстрелил при открытии дверцы. Конвертов у Тэюна было не сказать, что меньше.
— И что с этим делать? — потерянно спросил Тэюн.
— Не знаю, — ехидно улыбнулся Хару. — Добро пожаловать в мой мир. Наслаждайся.
Тэюн недовольно
— Мне вот интересно, а ты эти письма тоже читать будешь? — тихо спросил Тэюн, собирая конверты с пола.
— Не знаю. Раньше любовные записки не читал. Письма от фанатов — читал. Как идентифицировать это… я не знаю.
Тэюн снова захихикал. Они запихнули письма в общий пакет и пристроили поверх всех шкафчиков — нужно же куда-то свои вещи положить. Когда закончили разбираться с записками поклонниц, как раз начали приходить одноклассники.
Им все были рады и все пытались… так сказать — влезть в зону комфорта Хару. Хлопали по плечу, пожимали руку, даже порывались обнять. Чем ближе было к началу урока, тем больше приходило школьников и тем больше было шума в их классе.
В общеобразовательных школах трейни еще бывают, но айдолы… это нонсенс. Причина — в персональном подходе. Государственные школы имеют четкую структуру, оценивают всех по одним критериям и не могут идти на уступки — сама система не дает им такой возможности. В частных заведениях все можно объяснить «персональным подходом в обучении и оценивании». Проще говоря, многие айдолы полностью освобождены от домашней работы, их оценивают только по тому, что они делают во время занятий в школе. И к прогулам там относятся лояльнее. Плюс — безопасность.
Из-за этого и такая реакция школьников — для многих это единственный шанс пообщаться с кем-то известным.
Девчонки пока держались на расстоянии, но это пока. Хару уже сейчас ловил на себе пылающие взгляды Джиу. Когда они виделись последний раз, в июле, они липла к нему с редкостным упорством. После этого он из красивого школьника превратился в «звезду». Теперь он — особенно ценный «трофей» в романтической охоте. А Хару как раз недавно запретили заводить отношения. Он контракт, конечно, еще не подписал, но и так понятно, что фанатки ему не простят наличие девушки.
Их пересадили в самый конец класса. Ожидаемо — два месяца смотреть на свободные места в самом центре… было бы странно.
На уроках обсуждали что-то максимально непонятное. К счастью, учителя на задавали вопросов. Их обалдевшие лица, скорее всего, прекрасно показывали уровень понимания предмета. После уроков их не задерживали, нотации о количестве пропущенных дней не читали.
Для многих жителей Кореи карьера успешного айдола — это важное достижение в жизни. Над трейни еще могут насмехаться — «да чего ты добьешься?», «тренируются тысячи, дебютируют сотни, популярными становится пара десятков». Но, если человек попал в крупную
В первый день обошлось без проблем. По крайней мере — без проблем в школе.
Как только Хару разблокировал телефон, увидел сообщение от госпожи Хван: «Позвони мне. Срочно!». Хару в голове прокрутил — что он успел натворить. Ничего не вспомнилось. Даже пальто надел, хотя желание пойти в старой куртке было велико.
Госпожа Хван на звонок ответила почти сразу.
— Вы закончили с учебой? — спросила она сразу после пожелания доброго дня.
— Да, только вышел из школы. Сейчас займемся документами. А что такое?
— В свои соцсети давно не заходил?
— Эм… в пятницу вечером, когда меня заставили выложить благодарственный пост, — ответил Хару.
— Понятно, — кивнула госпожа Хван. — Лучше поговорить лично. Сначала зайдите в агентство, потом я попрошу, чтобы вас подкинули.
— А… можно вечером? — печально уточнил Хару, не особо надеясь на успех. — Там до пяти, у нас мало времени… и на метро будет быстрее.
— Значит, подкинем до метро. Давайте, быстро сюда.
Хару рассказал все Тэюну, тот недовольно цокнул языком, но что они могут сделать? Не сбегать же. Пошли к агентству.
Хару, разумеется, по дороге зашел в инсту. Внешне вроде все по-старому. Открыл последний пост, комментарии к нему… и замер посреди дороги.
— Эй, ты чего? — потряс его за плечо Тэюн. — Что там такое?
— Эм-м… честно говоря, сам не понимаю, — ответил Хару. — Но… почему-то под постом все спрашивают, давно ли я знаю русский…
Тэюн от неожиданно аж закашлялся.
— Чего? Но… ты же не говоришь на нем? Мне даже ради смеха отказался пару слов сказать. Откуда такие предположения?
— Без понятия. Пойдем, — и он прибавил шагу.
Первоначально планировалось, что они пойдут к агентству через свой квартал, оставят рюкзаки дома. Но тут Хару свернул на чуть менее длинный путь.
Внутри их ждали. Тэюна увели куда-то «менять отвратительную куртку, весь имидж насмарку!», а Хару — к госпоже Хван.
У нее небольшой, но уютный кабинет. В Корее офисные помещения чаще всего делаются по одному образцу: белые стены, мебель из ДСП под орех, на стенах несколько картин. У госпожи Хван в кабинете были приглушенно-розовые стены, мебель под темное дерево (хотя все еще ДСП), удобные кресла у стола.
— Профиль свой посмотрел? — спросила она.
Хару кивнул.
— Откуда… откуда это взялось? — осторожно спросил он.
— Так ты знаешь русский язык? — не стала отвечать на его вопрос госпожа Хван.
Особого маневра для вранья у него нет. Пока не ясно, откуда это взялось, но масштабы не те, чтобы это было просто шуткой.
— Немного, — осторожно ответил он. — Читаю, воспринимаю на слух. Совсем не говорю, потому что… ну, у меня было ноль часов разговорной практики.
— Ты учил его сам? — удивилась госпожа Хван.