Шпага Суворова
Шрифт:
– Раз, два, три...
– считал он, загибая толстые пальцы.
– Двенадцатый! Хорошо помню! Вот он, двенадцатый!
Патрульный еще раз окинул взглядом ближайшие пути и, не увидев на них ничего похожего на знакомый вагон, ткнул меня кулаком в спину и крикнул:
– Говори! Куда угнал? Ну, говори! Не то!..
– И он замахнулся винтовкой.
Сам ничего не понимая, но охваченный чувством глубокой радости, я ответил патрульному с усмешкой:
– Теперь не найти!
– Как так не найти?!
– взвизгнул комендант.
– Сейчас же
– зло закричал он на патрульного.
– Да вот здесь мы этого комиссара и взяли, - растерянно ответил тот.
– Слышь ты? Здесь мы тебя захватили?
– Здесь.
– "Здесь, здесь!" Это меня не касается! Чтобы сейчас же вагон был найден!
– бушевал комендант.
Прошло уже больше часа, а следов вагона обнаружено не было. Комендант носился по тупикам и запасным путям, проклиная все на свете.
Патрульные, бранясь и угрожая мне, следовали за комендантом, не отпуская меня ни на шаг.
"Молодец Вася!" - радовался я, стараясь разгадать, что же произошло здесь за время моего ареста.
На путях появился полковник. Ему надоело ждать.
– Пропал, господин полковник!
– рапортовал комендант.
– Кто пропал?
– Вагон, господин полковник!
– Как пропал?
– Не могу знать!
– Что?!
– побагровел начальник гарнизона.
– Угнали!
– Кого угнали?
– Вагон, господин полковник!
– Кто угнал?
– Вот он!
– комендант указал на меня.
– Да он же находился у вас!
– Надо предупредить по селектору, господин полковник, в обе стороны предупредить, чтобы задержали преступников.
– Предупредите хоть черта, - закричал полковник, - но вагон найдите!
– Он со злобой посмотрел на меня и процедил сквозь зубы: - Шкуру спущу!
Время шло.
Меня держали в местной тюрьме, не вызывали на допросы и как будто забыли о моем существовании.
В нашей камере сидело пятнадцать человек арестованных, все больше рабочие. Они обвинялись в поддержке коммунистов.
Однажды к нам втолкнули нового арестанта.
– Койку сам выбирай! На двоих одна полагается, - крикнул надзиратель и запер дверь.
Арестант осмотрелся.
– Костя пришел!
– Охотников, здорово!
– Скучали по хорошему человеку, а он тут как тут!
– посыпались приветствия.
– Вот у него свободно, - указал на меня мой сосед по койке.
Костя подошел поближе. Это был тот самый обходчик, который предупредил нас о грозящем аресте.
– Вот и встретились, - сказал Костя, присаживаясь подле меня на койку.
– Что с вагоном?
– Все в порядке.
– Где он?
– Идет с маршрутом.
– А Василий?
– При вагоне, как положено.
– Ничего не понимаю!..
– А чего понимать? Вы что, недовольны работой?
– Нет, доволен. Да как же вы устроили отправку?
– Да как устроили... Железнодорожники мы. Прицепить, отцепить - дело знакомое. Наши дали команду вагон двинуть - ну, мы
На восток покатил ваш вагон. И теперь летит полным ходом, за Омском где-нибудь. Помощник ваш просто молодец. Пока я хлопотал с отправкой, он успел договориться с машинистом "овечки" - маневрового паровоза.
Вагон двигался по территории, занятой белыми, но его охраняли друзья-железнодорожники.
Они понимали: длительная остановка в каком-нибудь месте, и вагон могут обнаружить.
– Черта с два теперь поймают его беляки!
– смеялся Охотников. Железнодорожники не подведут.
__________
Через неделю войска Красной Армии заняли город и освободили нас из тюрьмы, а еще через пятнадцать дней я был в Петрограде и докладывал о своей неудаче.
– Неладно получилось, - сказал, выслушав меня, военком.
– Секретный груз затерян, и хороший парень пропал.
Он помолчал, разглядывая меня и как бы прикидывая что-то в уме, потом сказал с большой укоризной:
– Беда будет, если белые задержат Русакова и вскроют вагон. Груз расхитят. А там такие вещи: пропадут, - не восстановить их. Вы сопровождали имущество Суворовского музея: знамена русских полков, трофеи, награды и подарки за победы над врагами нашей Родины. Вы потеряли груз особого назначения, вы и найдите его. Вот вам новое задание. Оно сложнее первого... На восточный фронт уходит бронепоезд. Вы поедете с ним. Держите связь с железнодорожниками и отыщите имущество. Стыдно будет нам, если оно пропадет. Петроградские рабочие не простят этого.
Через три дня меня отправили на фронт.
Более двух лет провел я на бронепоезде.
Шла гражданская война. Линия фронта стремительно менялась, удаляясь все дальше и дальше на восток, за Каму, за Уральский хребет, к необозримым сибирским просторам.
Бронепоезд рвался вперед, подавляя ответный огонь артиллерии белых, круша их пехоту, сдерживая натиск казачьей кавалерии. Он шел медленно, зло огрызаясь огнем всех своих орудий, а когда белые приближались вплотную, то пускал в ход и пулеметы, сбивая наиболее отчаянных беляков, хотевших отрезать и захватить бронепоезд красных.
Между боями, на стоянках, когда ремонтные рабочие спешно чинили пробоины на стальных броневых плитах поезда, мне удавалось забегать на станции, в паровозоремонтные мастерские, в полуразрушенные депо и расспрашивать машинистов, кочегаров, кондукторов, стрелочников, составителей, диспетчеров, не попадался ли им вагон с секретным грузом, следовавшим из Петрограда.
Железнодорожники вспоминали, как, по предложению подпольных организаций, они спешно продвигали какой-то секретный груз.
На линии говорили: в вагоне слитки золота, белые стараются захватить его.