Шпаргалка для невесты
Шрифт:
Приняв душ, она оделась, расчесала волосы и вышла из ванной. Картер ждал ее, сидя на кровати. Он успел переодеться в хлопковые брюки и голубую рубашку с коротким рукавом. Пейдж пришлось делать над собой усилие, чтобы не таращиться на рельефные мускулы его рук. Она бесстрашно села на кровать и протянула ему раненую рукой.
— Если можно, обработай побыстрее, я хочу есть.
8
Царапина на предплечье Пейдж выглядела устрашающе и ужасно болела, но оказалась неглубокой. Склонившись над раной, Картер аккуратно удалил стерильным
Должно быть, он очень хороший любовник.
У Пейдж разыгралось воображение, на нее накатило желание, да такое сильное, что она на всякий случай прижала руки к бокам, чтобы не поддаться искушению обнять Картера. Не догадываясь, какие страсти бушуют в ее душе, он встал.
— Не забывай осматривать рану.
По-видимому, чувства Пейдж отразились на ее лице, потому что в следующее мгновение Картер издал сдавленный рык, толкнул Пейдж на кровать, бросился сверху и впился в ее губы жадным, страстным поцелуем. Пейдж сразу же ответила на поцелуй и стала гладить его шею, плечи, теребить волосы на затылке. Картер вытянул полы своей рубашки из-под пояса брюк. Пейдж тут же этим воспользовалась и положила ладони на его плоский живот, потом провела рукой снизу вверх и нащупала сосок.
Язык Картера вступил в интимную игру с ее языком, возбуждая Пейдж еще сильнее. Спустив с ее плеч бретельки платья, он обнажил груди, и, стоило ему до них дотронуться, как Пейдж инстинктивно выгнулась ему навстречу. Картер наклонился и взял в рот один сосок. Он ласкал его до тех пор, пока Пейдж не застонала от наслаждения и желания. Когда он поднял голову, чтобы снова припасть к губам Пейдж, она стала расстегивать на нем рубашку, а потом снова потянула его на себя, наслаждаясь прикосновениями шершавых волосков на его груди к ее соскам.
— Пейдж, — хрипло пробормотал Картер, — еще немного, и я уже не смогу остановиться. Ты уверена, что хочешь этого?
Пейдж оторопело посмотрела на него, ей было трудно говорить.
— Конечно. Неужели ты сам не видишь?
— Летняя интрижка.
Пейдж подумала, что Картер выталкивает из себя слова с гигантским усилием. Не далее, как сегодня ночью она заявила ему, что ее не интересует короткий роман, и она не шутила. Но сейчас, ослепленная страстью, она была близка к тому, чтобы умолять Картера овладеть ею.
— Я так тебя хочу, что забыла все причины, по которым нам не стоит этим заниматься. — Пейдж оттолкнула Картера, встала и привела в порядок платье. — Я думала, что хорошо знаю себя, — пока на моем пути не встретился ты. Я не девственница, в двадцать лет я решила, что пора наконец узнать, что такое секс, и переспала с одним парнем. Как выяснилось, прелести близости с мужчиной сильно преувеличены сочинителями романов, поэтому я продолжала жить, как жила раньше, зная, что не упускаю ничего существенного. Я — сама по себе, и меня это вполне устраивает, я не хотела влюбляться тогда, не хочу и теперь, и уж конечно я не собираюсь замуж. — Пейдж замолчала и перевела дыхание. — Естественно, с тех пор у меня были мужчины, я ходила на свидания, но никому не удавалось вскружить мне голову, пока я не встретила тебя. Сама не понимаю,
— Я тоже не узнаю себя, набрасываться на мало знакомых женщин, знаешь ли, не в моих привычках. Не знаю, что на тебя нашло, — подытожил Картер с безжалостной прямотой, — но на меня нашло то же самое. У меня просто земля из-под ног уходит.
— И ты меня за это ненавидишь?
Вместо ответа Картер задал свой вопрос:
— Пейдж, почему ты не хочешь влюбляться и выходить замуж?
Она невесело усмехнулась.
— О, у меня целых две причины: моя мать и мой отец. Большего ты от меня не добьешься. Ты, наверное, думаешь, что я тебя завела и продинамила, извини, я этого не хотела, просто не совладала с собой. После завтрака я уезжаю.
Картер в сердцах хлопнул ладонью по колену.
— Зря я спросил, хочешь ли ты заняться любовью! Если бы мы не остановились и довели дело до конца, ты бы сейчас не спешила уехать.
— А я рада, что ты спросил. Так лучше для нас обоих.
Пейдж не собиралась признаваться, что все ее тело ноет от неутоленного желания. Картер встал с кровати.
— Лето мы оба проведем в Окленде, думаю, мы еще встретимся.
— Я постараюсь, чтобы этого не произошло.
— Что ж, тогда прощай.
По тону Картера было невозможно понять, что он чувствует. Пейдж слабо улыбнулась.
— Вот увидишь, через пару дней ты и думать обо мне забудешь.
— Не суди обо мне по себе!
В голосе Картера прозвучала такая ярость, что Пейдж невольно поморщилась. Она молча надела босоножки и пошла к двери. Когда она уже взялась за ручку, Картер бросил ей вслед:
— Ты рассчитываешь, что тебе удастся меня забыть? Удастся забыть, что происходит всякий раз, когда мы оказываемся в радиусе десяти шагов друг от друга?
— Я постараюсь!
— А тебе не кажется, что пора вести себя, как взрослая женщина, а не дергать меня, будто марионетку, за ниточки? Или ты допустишь, чтобы опыт твоих родителей, что бы они там ни натворили, давил на тебя всю жизнь?
— Ах, Картер, не стоило тебе меня целовать!
— Знаешь, что меня больше всего бесит? — проскрежетал он. — Что у меня не было выбора.
— Неправда, выбор есть всегда, — возразила Пейдж. — И я свой выбор уже сделала: я уезжаю, пока мы что-нибудь не натворили.
Картер мрачно усмехнулся и заметил с сарказмом:
— Не знал, что ты трусиха. Что ж, прощай… спокойной тебе жизни.
Едва не зарычав от досады и бессилия, Пейдж круто развернулась и вышла из комнаты, хлопнув дверью. До чего же несносный тип, невозможный, надменный… и невероятно сексуальный! Прихрамывая, Пейдж спустилась по лестнице. Перед дверью в столовую она помедлила, растянула губы в любезной улыбке и только после этого вошла. На длинном столе стояли блюда с жареным беконом, с разнообразными фруктами, корзиночки со свежими булочками и кувшины с соком. Но у Пейдж почему-то пропал аппетит. Она решила не садиться за стол, но уехать, не попрощавшись, было бы верхом невоспитанности, и она отправилась на поиски хозяев.