Шпионские игры
Шрифт:
Маслов никак не отреагировал на колкость, готовясь к стрельбе. Остальные солдаты и офицеры восприняли его слова как шутку. Лейтенант Задоркин в принципе был человеком, не привыкшим лезть за словом в карман. Самоуверенный молодой офицер старался выделиться в любой компании. И сегодня он громко общался со всеми, шутил, строил из себя душу компании. Когда начались соревнования, стал постоянно подтрунивать над некоторыми участниками. Особенно его поразил фортель Маслова, когда «каскадовец»
Я даже заметил, что Задоркин силился повторить его результат, но так и не смог, хотя бутылки все разбил. Было понятно — самолюбие амбициозного лейтенанта оказалось задетым. Тогда он не упустил ни единого случая отпустить язвительный, обличенный в невинную шутку комментарий, обращенный к Маслову. «Каскадовец» в основном его просто игнорировал, иногда едва заметно улыбаясь и принимая все за простую шутку.
Когда пришло время стрелять, Маслов поднял пистолет. Черепанов приготовился зажигать фонарь.
— Может, тебе прицел принести от твоей «плетки»? — смешливо заявил Задоркин. — Глядишь, с ним дело бодрей пойдет.
Кто-то засмеялся его словам. Другие офицеры, о чем-то болтая, казалось, и не обратили особого внимания на Задоркина. Зато обратил Маслов. Не выдержал, наконец. Он медленно опустил руку с пистолетом. Холодно глянул на лейтенанта.
— Больно ты умный, товарищ лейтенант, — сказал он. — Ты б так лучше не болтал. Покажи сначала, чего стоишь, а потом уже хвост распускай.
— А ты что, Ефим, не видел, чего я стою? — Задоркин набычился, сделал два шага к стрелковой позиции Маслова. — Сомневаешься в чем-то, а?
— В себе я не сомневаюсь. Но знаешь, что скажу: кто больше всех кричит, тот меньше всех стоит.
— Чего? — Фрундин попер на «каскадовца».
— Отставить! Чего удумали?! — кинулся к ним Наливкин. — А ну, хорош нам шашлыки портить!
— А че я такого сказал, товарищ капитан? — развел руками Задоркин. — Я что, виноват, что у товарища Маслова нету чувства юмора?!
— Ты знаешь, куда свое чувство юмора можешь себе за…
— Ефим, отставить! — заорал Наливкин.
— Я с ним соревноваться не буду! — сказал Задоркин. — Соревнование у нас командное! А этот… товарищ лейтенант больно много о себе мнит!
— А у тебя больно длинный язык, — холодно сказал Маслов.
— Че?! За своим языком следи!
Танкисты, видя, что их товарища обижают, поперли кучей на невозмутимого Маслова: они приблизились к спорщикам, стали кричать и ругаться. «Каскадовцы» тут же встали на защиту Ефима.
— Ну-ка, отставить всем! Отставить! — вмешался Таран. — Кончайте балаган! Вы ж офицеры!
Хотя Наливкин с Тараном пытались заставить всех разойтись, с другой стороны вмешался Жуков,
— Товарищи офицеры, лейтенант Задоркин под моей командой. И я не позволю, даже вам, товарищ капитан, так к нему обращаться.
Я видел, что ситуация накаляется. Что не за горами ссора, которая напрочь испортит вечер. Не долго думая, я взял полведра кваса и пошел к ним.
— Вам бы дисциплину подтянуть! — кричал на Жукова Наливкин. — Научите своих бойцов рот, когда не надо, не открывать!
— Я сам разберусь, как быть с моими бойцами! — отвечал ему Жуков.
Я обошел стянувшуюся к стрелковой позиции и спорящую компанию, а потом выплеснул квас едва ли не под ноги ругавшимся Маслову и Задоркина. Лейтенанты аж вздрогнули, отскочили, стараясь убрать сапоги от запенившейся на земле жидкости. Оба возмущенно уставились на меня. Задоркин было даже хотел что-то сказать, но я его опередил:
— Вот вам черта, откуда стрелять, — сказал я сурово. — Новая стрелковая позиция. Стреляйте. Кто дальше от нее отступит, выстрелит и попадет — тот прав.
Лейтенанты удивленно переглянулись. Кажется, оба они не ожидали от меня такой дерзости и все еще не могли сообразить, как отреагировать.
— А неплохая мысль! — вдруг вклинился Наливкин, не дав возмущенному Задоркину высказаться и на этот раз. — Как вы на это, товарищи? Нечего орать друг на друга и перья зря пушить. Пусть делом свою ссору разрешат!
— Я за, — помолчав, проговорил Таран.
Жуков поджал губы. Он ничего не подтвердил, но и не опровг. Хмурый, словно полено, просто отошел, сделав вид, что решил взять себе еще печеной картошки.
Так и решили.
— А давай! — тут же сказал Задоркин. — Только, чур я первый!
— Валяй, — пожал плечами Маслов.
Офицеры успокоили тех из бойцов, кто еще волновался и ругался после завязавшейся ссоры лейтенантов. Задоркин вышел на стрелковую позицию, отмеченную почерневшей от кваса землей. Поразмыслив пару мгновений, он сделал три шага назад. Поднял пистолет.
— Готов!
Черепанов зажег фонарь. На миг осветил единственную бутылку, стоящую на доске-перекладине, а потом погасил свет. Спустя несколько секунд прозвучал хлопок. Задоркин выстрелил. Да только звона стекла вслед за грохотом не последовало.
— Промазал, — констатировал Черепанов, снова включив свет и показав всем, что бутылка на месте.
Задоркин с кислым лицом уставился на нетронутую стекляшку от «детского шампанского». Потом плюнул, тихо выругался матом и ушел прочь к своим. Его место тут же занял Ефим Маслов. Он отошел на целых четыре шага назад. Тоже поднял пистолет.