Шпионские игры
Шрифт:
Не ответив, я только улыбнулся и кивнул.
После Наливкина все каскадовцы по очереди принялись прощаться и со мной.
Когда очередь дошла до Звады, он замер на мгновение. Нерешительно сжал губы.
— Знакомство у нас с тобой, Саша, вышло не самым лучшим, — он немного грустно усмехнулся. — Не знал я тебя совсем, до всего того, что с нами приключилось. Ой, не знал. А если б знал — точно тебе говорю — совсем бы по-другому мы с тобой познакомились. И мне б сейчас не было так стыдно за наше знакомство.
— Ничего, — сказал я. — Что было, то было.
Он коротко кивнул. А потом полез за пазуху и достал маленький предмет. Я сразу не увидел, что это такое, но когда присмотрелся, то понял — Звада держал свисток.
— Снял с душмана одного. Часового, — пояснил Звада и разулыбался. — Вот так вот забавно вышло: сначала снял самого часового, а потом уже и свисток с него. Возьми. Будет тебе на память.
Я принял свисток.
Свисток оказался старинным и немного ржавым. На маленьком металлическом корпусе я нащупал какую-то арабскую вязь. А еще два отверстия вместо одного.
— Многовато в нем дырок, — сказал я с улыбкой.
— Это я доработал, — похвалился Звада. — Свистит в двух тональностях. Вроде как «свой-чужой». Удобно очень. Я пробовал.
— Я, пожалуй, пробовать не буду, — сказал я, — чтоб всех не перебудить.
— И правильно, — Звада кивнул. — А то ведь перебудишь.
— Полагаю, вещь это памятная. А я не привык принимать подарки, ничего не отдавая взамен. А отдавать-то мне и нечего, — сказал я с легкой улыбкой.
— Вот не надо, — Звада покачал головой. — Я уже эту твою песню слышал. Капитан рассказывал, как ты от компаса отнекивался. Он тебе сказал тогда, а я повторю — ты для нас столько сделал, что никакими свистками это не измерить. Так что…
Звада осекся, как бы подбирая слова.
— Так что бери. Пусть у тебя хранится. Так будет правильно.
Ничего не ответив, я только сунул свисток в карман. Едва заметно кивнул Зваде.
— Ну что, братцы! — сказал Наливкин каскадовцам, когда они с нами распрощались. — Пора и честь знать! Давайте в кузов!
Мы понаблюдали, как спецназовцы принялись загружаться в кузов «Урала». Последним заходил Наливкин. Прежде чем исчезнуть под тентом, он еще раз на прощание махнул нам рукой. Махнули ему и мы.
А спустя мгновение «Урал» рыкнул, тронулся с места и выкатился за пределы двора Шамабада.
Только когда машина завернула на неширокую гравийную дорогу, часовой заставы закрыл за ней ворота.
Где-то вдали все еще глуховато рычал двигатель грузовика, уносившего каскадовцев прочь от Границы. Рык становился все тише и тише, и в определенный момент этот шум смог пересилить даже сверчок, игравший свою скрипучую музыку где-то за бетонным забором.
— Товарищ капитан, — не выдержал Пуганьков, — можно пойду? У меня утром политподготовка.
— Свободен, — сказал
Отпросился и Черепанов, сославшись на то, что ему наряд выпускать.
Таран отпустил и его, все так же задумчиво устремив свой взгляд к звездам.
Когда решил отойти и я, он меня не отпустил.
— Саша?
— Чего, товарищ старший лейтенант?
— Наливкин рассказывал, — помолчав немного, сказал Таран, — он предлагал тебе место в своем отряде.
— Так точно. Предлагал.
Таран вздохнул.
— Зря не согласился. Там бы была карьера, так карьера.
— Мне было решать, — невозмутимо сказал я. — Вот я и решил остаться.
— И правильно решил, — вдруг сказал Таран.
Начальник заставы обернулся и посмотрел мне прямо в глаза. Повторил:
— Правильно решил. Без тебя на Шамабаде было бы сложнее. Много есть ребят, без которых было бы сложнее: Нарыв, Мартынов, Алим Канджиев. И ты тоже доказал — что и без тебя сложнее. Возможно, сложнее, чем без них всех вместе взятых.
Я промолчал. Не было у меня никаких слов, чтобы ответить Тарану. Да и отвечать-то было без надобности. Мои дела за меня говорили.
— Завтра днем, — сказал Таран, отвернувшись, — я напишу на тебя рапорт в отряд.
— Рапорт?
— Да. Представление на награду. Ты это заслужил, Саша. Заслужил в очередной раз.
Со дня, как «Каскад» покинул заставу, прошло четверо суток. Утром мы проводили занятия по огневой подготовке.
Руководил ими старший сержант Мартынов. Под его командой были семь пограничников, а среди них и я.
Занятия мы начали с чистки и подготовки оружия. Следом за этим — стрельбы с применением холостых патронов.
Отрабатывали упражнение «Молния». По сигналу Мартынова мы должны были на скорость вскидывать автоматы в боевое положение и производить одиночный выстрел. Все это надо было проделать за время не более трех секунд, которые засекал старший сержант.
Мишенями нам служили пустые банки от консервов, надетые на колышки.
Вторым упражнением был «Темп». Нарыв тренировал собак подавать голос на появление цели.
Мартынов, сидя в окопе, показывал нам банку на палке. Тогда Радар, которого сегодня взял Нарыв, должен был гавкнуть. Мы — открыть огонь одиночными.
Занятия шли вполне штатно, пока мы не заметили, как «Уазик» подъехал к воротам Шамабада.
Это случилось в конце занятий, на разборе ошибок, когда мы уселись на землю и Мартынов пояснял бойцам, кто что делал не так.
Когда подъехала машина, все затихли.
— Гости у нас, что ли? — спросил Уткин, уставившись на Уазик.
— Уже привыкли бы, — Малюга сунул в рот травинку, принялся ее жевать. — Не застава, а двор проходной. Кто хочет — заходи.