Штрафники 2017. Мы будем на этой войне
Шрифт:
— Ну ты уж совсем, разведка, — хмыкнул мотострелок. — Слышал я, что вы бессовестные, но уж не до такой степени. Может ещё вертолёт туда на руках перетащить? Да и как вы полетите над нашей территорией с их опознавательными знаками?
— Ладно, не бери в голову, — улыбнулся Янычар. — Но генерал-полковника я с собой заберу.
— Он бы и здесь пригодился, — не согласился мотострелок.
— Это не обсуждается. Он отправится на самый верх, к моему непосредственному начальнику.
— О, как! — удивился офицер. — А
— Временно прикомандированы. Но задачи у нас другие.
— Как это вы пристроились так?
— Хочешь жить, умей вертеться. Слышал такую прописную истину?
— Слышал. Верчусь постоянно. Везёт пока. Тьфу-тьфу-тьфу, — мотострелок постучал по прикладу автомата. — Ну, что, пойдём, выделю вам броню до аэродрома, свяжусь с летунами, пока вы едете.
Мотострелок в сопровождении разведчиков и связанного генерал-полковника пошёл вдоль окопной линии к вертолёту. Парни забрали оружие, находящееся под охраной двух солдат, выставленных в караул возле винтокрылой машины.
Затем небольшой отряд снова углубился в лесок, где стоял уделанный старой засохшей грязью БТР.
Постучав прикладом по броне, мотострелок дождался, когда из люка появится заспанное лицо механика-водителя.
— Чё надо? — пробурчал тот.
Увидев командира, парень испуганно юркнул назад, быстро появился уже более взбодрённый.
— Левченко, гад, спишь опять?
— Никак нет, товарищ капитан. Изучаю матчасть.
— Аж рожа опухла от учения, — отозвался офицер. — Доставишь группу на аэродром и пулей назад. Выполняй.
— Есть, доставить на аэродром и пулей назад! А кто это, небритые такие?
— Будешь задавать много вопросов, заставлю с порошком мыть машину.
— Понял, товарищ капитан. Молчу, как немой.
— Ладно, разведка, давай прощаться.
Офицер пожал всем руки.
— Удачи вам, — сказал он напоследок, когда парни разместились на броне, подняв связанного «языка». — Может, развяжете, куда он денется? Всё ж таки генерал-полковник, не хрен собачий.
— Ничего, посидит связанный, — ответил Янычар. — Когда ещё увидишь связанного генерал-полковника? Удачи тебе и твоим людям, капитан.
БТР взревел двигателем и тронулся.
На диверсантов пролился золотой дождь от очень довольного результатом операции Астронома.
Во-первых, все получили по Ордену Мужества. У Янычара, Бека и Негатива это были вторые ордена. Кроме того, каждый был награждён медалями «За отвагу», заслуженными в «горячих точках».
У Мамбы и Кубы это были первые награды.
Во-вторых, Большой Папа сдержал обещание и всем присвоил очередные воинские звания. Так капитан Алексей Туркалёв стал майором, догнав в звании отца, причём тот майором вышел на пенсию, а его сыну не было ещё и тридцати.
Старшие лейтенанты Ринат Кубаев и Юрий Шахов стали капитанами.
Лейтенанты
Одно немного огорчало обласканных диверсантов: в их ситуации поносить погоны вряд ли удастся. Может, после войны…
А вот отпуск Астроном зажал.
Но он, кстати, и не обещал его за это задание. От щедрот своих он дал парням трое суток отдыха в пределах гарнизона, где разведчики останавливались всякий раз, когда Янычара с завязанными глазами увозили в бункер.
Парни спрятались в выделенном им домике и хорошо отметили событие.
Война продолжалась.
Очередное задание получили сразу после отдыха.
За время отсутствия группы у Астронома накопились кое-какие нерешённые вопросы, ими он занялся, загрузив парней опасной работой.
Закончились сентябрь и октябрь, наступил ноябрь, ударили первые морозы, выпал снег.
На фронте шли тяжёлые бои.
Глава III
«День артиллериста»
«(6.11) Много таких вещей, которые умножают суету: что же для человека лучше?»
Утром выпал снег. Девственно чистый, белый он укрыл изуродованную войной измученную землю, обновил старый, успевший потемнеть, перемешаться с глиной взрывами, гусеницами и колёсами бронетехники, автомобилей, сотнями тысяч ног, втаптывающих в это месиво бесчисленные стреляные гильзы, брошенные окровавленные, грязные бинты, рваную старую одежду, прочий бытовой мусор.
На какое-то время всё это укрылось новым белым покрывалом, словно сама природа заботилась о неразумных детях, жалея, пряча их варварство и безумие.
Лёгкий морозец приятно обжигал лицо вышедшему из блиндажа Янычару в накинутом на плечи камуфлированном бушлате.
Он передёрнулся:
— Б-р-р! Der winter ist da, es ist kalt…
— Чё? — непонимающе повернулся Негатив, справлявший малую нужду неподалёку от входа в блиндаж.
— Пришла зима, говорю, холодно, — пояснил Янычар.
— А-а! Понял… А это ты на каком?
— На немецком.
— Командир, ты часом, не заболел?
— Шпрехен зи деич, Виктор Андреич? — выдал новоиспечённый майор очередной перл.
— Пойду, ребятам пожалуюсь. Скажу, командир использует не по назначению данные ему привилегии, обзывается на безответных подчинённых, — пробурчал Негатив, застёгивая ширинку.
— Иди-иди, жалуйся, ябеда, — сказал ему в спину Янычар, вставая на его место, вжикая неуставной «молнией» на пятнистых штанах. — Кстати, ты чё ссышь у блиндажа? На дальняк лень сходить? Вон он, в пятидесяти метрах.