Штурман дальнего плавания
Шрифт:
Микешин содрогнулся. Может быть, вот так же лежит Женя с Юркой…
Он представил себе границу в это тихое летнее утро, фашистские полчища, попирающие его землю, уничтожающие все на своем пути, лица врагов, злобные, хищные и жестокие. И, пожалуй, эти лица были отвратительнее всего. Он чувствовал, как исчезают все его мысли, уступая место ненависти к этим лицам.
Ну ничего. Получите же вы! Не по зубам Гитлер схватил кусок…
К «Тифлису» подходил военный катер. Он ошвартовался у стенки. Матросы-автоматчики вытянулись по стойке
Один из офицеров, видимо старший, жестом подозвал к себе матроса и отдал какое-то приказание. Двое автоматчиков бросились наверх.
Через минуту на палубу медленно сошел Дрозд. Он высоко держал голову, смотрел прямо перед собой. Дрозд остановился, широко расставив ноги, как бы утверждая свое право стоять на этой палубе, и заложил руки назад.
За ним, почти касаясь автоматами его спины, встали матросы-немцы.
К капитану подошел старший морской офицер:
— Великая Германия сегодня объявила России войну. Хайль Гитлер! Ваше судно, капитан, мы берем как военный приз. Спустите флаг.
Капитан не двигался и молчал.
Команда «Тифлиса», находившаяся на палубе, застыла в ожидании. Что-то должно было сейчас произойти.
— Вы поняли меня, капитан? — раздраженно спросил немец. — Опустите флаг.
Дрозд на чистом немецком языке ответил:
— Только «величием» Германии можно объяснить это подлое нападение. На объявление войны у нее не хватило ни честности, ни мужества. Германия ударила Россию в спину; поэтому я протестую. Мое судно было бы призом, если бы его захватили в открытом море. Вы плохо знаете международное право. «Тифлис» принадлежит Союзу Советских Социалистических Республик, и до флага ни я, ни один человек из моей команды не дотронется. А если это сделаете вы, то это будет насилием.
Капитан замолчал. Он прекрасно понимал, что протест ничего не изменит, но он должен был его заявить. Это единственное, что оставалось у него, чтобы показать гитлеровцам свое отношение к происходящим событиям. Лицо немецкого офицера покраснело. Он со злостью взглянул на капитана и крикнул:
— Лейтенант! Спустите флаг!
Молодой немец козырнул и побежал к флагштоку.
— Я протестую. Не трогайте флаг! — снова раздался голос Дрозда. Он невольно сделал шаг вперед. Автоматчики схватили его за руки.
На палубе стало так тихо, что было слышно, как дышит капитан. Микешин рванулся к корме, но услышал знакомый голос Чумакова:
— Спокойно, Игорь Петрович!
Все кипело внутри у Микешина. Ненависть, любовь к судну, обида за флаг и за свое бессилие…
Немецкий офицер развязывал флагофал.
Флаг пополз вниз — медленно…
У всех стоявших на палубе перехватило дыхание. Дрозд вырвал у автоматчика руку и поднес ее к фуражке. Кто-то обнажил голову, кто-то замер в напряженной позе. Командный состав «Тифлиса» стоял неподвижно, так же, как и капитан, держа руку у козырька.
Моряки прощались со своим флагом…
За этот флаг умирали в революцию их отцы, завоевывая право
Алый флаг Родины…
Слеза поползла по щеке Микешина.
Ничто не нарушило этой минуты тишины. Офицер спустил флаг, отвязал его, аккуратно свернул, положил в поданную ему немецким матросом каску и понес на катер.
Книга третья. ILAG-99
Глава первая
У борта «Тифлиса» остановился грузовик. Из него выпрыгнули солдаты и офицер в большой фуражке, на которой тускло поблескивал знак: череп и кости. Офицер бегом взбежал по трапу. За ним, стуча сапогами и цепляясь автоматами за трап-тали и леера, на палубу неуклюже поднялись солдаты. Нескольких слов, которые резко бросил вновь прибывший немецкому морскому офицеру, было достаточно для того, чтобы морские власти уступили место сухопутным.
Раздался свисток командира, и моряков-немцев как ветром сдуло с палубы «Тифлиса». Теперь на пароходе хозяйничали пресловутые гитлеровские охранные войска СС, или «Черная смерть», как их называли сами немцы.
Офицер-эсэсовец подошел к капитану и, невозможно ломая русский язык, сказал заранее, наверное, вызубренную для этого случая фразу:
— Пятнадцать минут на сбор. — И вдруг заорал, уже по-немецки: — Schnell! [16] Сакраменто!
Дрозд спокойно ответил:
16
Быстро! (Нем.).
— Не кричите. Я передам команде.
Но фашист снова прокричал какие-то распоряжения, и солдаты начали загонять моряков в помещения. Кто-то из эсэсовцев обнаружил ледник. Они немедленно сбили замок, один залез внутрь и стал выбрасывать оттуда продукты. На палубу полетели колбасы, банки консервов, пачки масла, сыры, сгущенное молоко. Забыв про моряков, солдаты бросились к леднику. Они хватали все, что попадало под руки, и рассовывали по карманам.
Офицер, увидев это, опять закричал что-то, и солдаты разбежались по каютам.
…Команда «Тифлиса» навсегда покидала теплоход…
Микешин собирал свои вещи. У двери, подбоченясь, стоял эсэсовец и поглядывал на часы. Игорь Петрович сдернул с матраца чехол. Туда он не раздумывая бросал одежду, книги, папиросы…
Действовал он машинально. Ему было все равно, что брать. Он задумчиво остановился посреди каюты: кажется, больше ничего не нужно. Взгляд его упал на фотографию жены. Он взял ее и бережно принялся обтирать платком.
Солдат заглянул на портрет через плечо Микешина.