Штурмовой удар
Шрифт:
Две минуты до цели… Внимание — цель!
Штурмовики вырвались из ущелья, грохочущее эхо их турбин сотрясло сонный воздух. Древняя крепость предстала перед ними во всей своей могучей красе. Зубчатые стены и массивные башни, хоть и поврежденные обстрелами, казались продолжением самих гор, столь монументальными и неприступными они выглядели.
Штурмовики легли на боевой курс.
Цель вижу, работаю! — с пилонов головного штурмовика в ярком сиянии пламени двигателей сошли, одна за другой, все шесть ракет. Самолет резко отвалил в сторону, давая возможность атаки своему ведомому. Еще один самолет зашел на цель, и его ракеты веером разошлись из-под крыльев.
«Теперь
На цель уже заходил Сергей. Вот, отстрелявшись, он уже переворотом уходит в набор высоты.
На земле — ад! В облаках взрывов рушатся стены, тяжелые боеголовки ракет из закаленной стали прошивают камни и взрываются внутри помещений. Взлетают в небо столбы огня, фонтаны каменных обломков, пыли и дыма. Потоки пламени плавят камни.
Оживает противовоздушная оборона вокруг крепости. Вспыхнули яркие злые огоньки дульного пламени, вслед штурмовикам потянулись светящиеся цепочки трассирующих пуль. Прикрывающая пара скользнула к земле и открыла огонь реактивными снарядами.
Я Двести тридцать третий, «сварка» слева! Атакую! Серега, прикрой!
Понял, прикрываю.
Ручку влево и от себя, левую педаль — до отказа в пол, сектор газа — вперед! Самолет с диким ревом заваливается влево, разворачивается почти «на ноже», когда одна плоскость устремлена к земле, а другая — в небо. Глаза наливаются кровью, на тело рушится свинцовая стена перегрузки. Ведомый, словно привязанный невидимой нитью, в точности повторяет маневр командира.
Два штурмовика несутся к земле, туда, где работает зенитная установка моджахедов. Навстречу им, почти что прямо в лоб несутся сверкающие разноцветные трассы. Зеленоватый светящийся маркер прицела наползает на плюющийся огнем пулемет. Еще чуть-чуть… Огонь! Большой палец вдавливает гашетку, и к зенитке несутся сдвоенные очереди снарядов тридцатимиллиметровой пушки. Словно древний ужасный дракон опаляет землю своим дыханием. На месте зенитных позиций, будто вулкан разверзся. «Хана 'духам!» — мелькнула мысль. Егор отстрелил ИК-ловушки. Набор высоты, разворот — и снова земля мельтешит в перекрестии прицела.
На земле — все семь кругов ада. Рядом штурмует позиции моджахедских зениток Сергей.
На земле взвивается фонтан пыли, рядом — еще один, от них вверх тянутся длинные дымные хвосты. Егор инстинктивно бросает штурмовик на крыло, уклоняясь от выпущенных моджахедами зенитных ракет.
Зенитные ракеты! — вопит он во всю глотку, предупреждая товарищей. От его самолета отлетают ярко горящие тепловые ловушки.
Не кричи, вижу,– голос подполковника Волкова спокоен, и это остужает пыл, придает уверенности. — Сейчас их не будет. Ведомый, прикрой — атакую.
Су-25 комэска валится вниз, словно сокол, сложивший крылья. Грохочет встроенная пушка, ее снаряды перепахивают и рвут все на своем пути. Навстречу ему вырывается еще одна дымная стрела ракеты. Но ее головка самонаведения не успевает сориентироваться и захватывает солнце[2]. Ракета
Прекратить атаку. Набираем четыре с половиной, становимся в круг до подхода второй группы, — приказывает комэск.
Вас понял, — Егор неохотно уводит свой штурмовик от земли. В венах кипит адреналин, хочется пикировать, крушить противника огнем из пушки, драться, драться, драться.
Это Двести тридцать седьмой, — раздался в эфире голос майора Семенова. — Мы на подходе, подлетное время — пять минут.
Я Двести тридцать первый, вас понял. Тридцать седьмой, работайте, мы прикроем.
Шесть штурмовиков, вырвавшись из каменного плена ущелья, обрушиваются на цель. Вниз уходит пара прикрытия, прочесывая НУРСами возможные места расположения зениток. А четыре штурмовика ложатся на боевой курс. Они уже над крепостью, точнее над тем, что от нее осталось. Секунда — и вниз летят полутонные бомбы объемного взрыва вместе с маленькими дымовыми бомбами. Дым не позволяет аэрозольному облаку рассеяться раньше времени, и на месте развалин вспыхивает огромное пламя взрыва. Облака мелких капелек зажигательного аэрозоля просачиваются в малейшую щель, в самый маленький закуток, а потом взрываются. Гигантская ударная волна крушит все на своем пути, пламя выжигает кислород в эпицентре взрыва. И в этот вакуум с огромной врываются новые воздушные массы, порождая новую ударную волну. Но эта волна уже направлена не в стороны, а вовнутрь. Бешеная скорость движения воздушных масс раскаляет их и обращает в пепел все, что находится рядом. Выжить после такого невозможно.
Немногочисленные зенитные установки, уцелевшие до этого, мгновенно умолкли после такой атаки. Штурмовики с ревом пронеслись над руинами крепости. Позади них таяли в небе магниевым огнем отстреленные тепловые ловушки. Вверху барражировали самолеты первой группы.
Я Двести тридцать седьмой, работу закончил, цель поражена.
Я Двести тридцать первый, вас понял. Возвращаемся на базу.
Штурмовики перестроились и двумя группами взяли курс на свой аэродром.
Они уже одолели почти половину пути, когда в кабинах тревожно запищали сигналы станций радиоэлектронной разведки, предупреждая об облучении чужими локаторами.
Расходимся! — успел крикнуть командир эскадрильи.
Строй штурмовиков разбился на пары, они стали выполнять маневр уклонения.
Внимание, пуск ракет!
И секундой позже:
Егор, у тебя ракета на хвосте!
Тридцать третий, за тобой идут две ракеты,– это сообщение прозвучало как приговор. Уклониться от ракет класса «воздух-воздух», особенно когда они выпущены внезапно, было почти невозможно.
Егор действовал стремительно, на уровне рефлексов, бросив самолет в отвесное пикирование и отстрелив последние, оставшиеся после боя над крепостью, тепловые ловушки. Одна из ракет взяла ложный след и взорвалась возле пылающей ярким магниевым огнем ложной цели. Вторая перенацелилась на самолет ведомого.
Серега, уходи! Уходи.
Но поздно. Егор видел, как штурмовик ведомого пытался повторить его маневр, но ракета шла за ним как привязанная.
Тридцать четвертый, катапультируйся! Катапультируйся!!!
На месте самолета Сергея вдруг вспух огненно-дымный шар. Во все стороны, крутясь, полетели обломки. Но за сотую долю секунды до взрыва, во вспышке сработавших пиропатронов кресло пилота выбило из кабины гибнущего штурмовика вслед за отстреленным фонарем кабины. Сноп искр, шлейф дыма, и вот уже белый купол парашюта колышется в поднебесье.