Штурмовой удар
Шрифт:
— «Тайга», я «Сокол-15», цель на запросы не отвечает. Следует прежним курсом.
— Я «Тайга», выполните проход над целью и сопровождайте до выхода из нашего воздушного пространства.
Вас понял, выполняю. «Сокол-18», прикрой меня
Истребитель Егора выполнил широкий боевой разворот[7] и зашел в хвост «Ориону». Не снижая скорости, он пронесся над ним и развернулся на курс сто сорок градусов.
«Следуй за мной», или «Follow» так по международному авиационному законодательству называется этот маневр. «Боинг» накренился в медленном и широком развороте.
«Тайга»,
Я «Тайга», вас понял. 'Сокол-15, продолжайте сопровождение.
Понял. Выполняю.
Эскортируемый советскими истребителями «Боинг» уверенно держал предложенный ему курс. Прошло еще полчаса полета.
«Тайга», я «Сокол-15», самолет-нарушитель покинул воздушное пространство СССР.
Я «Тайга», вас понял. Возвращайтесь на базу.
После полетов Егора ждал сюрприз. В вестибюле общежития восседал в кресле ни кто иной, как Серега Фельдшер собственной персоной.
Егор заорал во всю глотку и бросился в объятия друга.
Серега!!! Привет! Каким ветром тебя сюда занесло?
Сергей улыбнулся, став похожим на довольного кота, объевшегося дармовой сметаной.
Привет, Егор! Ехал мимо, дай, думаю, зайду…
Егор сбегал к коменданту общежития, быстро уладил необходимые дела.
Все путем, сегодня ночуешь у меня, — он подхватил чемодан друга и побежал на свой этаж.
Егор познакомился с Сергеем Ивахненко на первом курсе мединститута, куда они поступили после труднейших экзаменов. Они учились на одном потоке, но Сергей уже успел окончить медицинское училище и работал в своем родном городе фельдшером «Скорой Помощи». Жили они в одной комнате в общаге студгородка. Сергей был просто помешан на медицине и лечил при необходимости почти всех постояльцев общежития, заслужив почетное прозвище «Фельдшер». Невысокий, коренастый, с открытым лицом, он производил впечатление медлительного и нерешительного человека. Но в экстремальной ситуации преображался, действовал быстро и грамотно. В компании над ним подтрунивали, но искренне уважали за профессионализм.
В комнате Егор сдвинул на середину стол и стал готовить закуску. Сергей несколько раз порывался помочь, но хозяин всякий раз осаживал гостя. Выставил тарелки, достал из холодильника запотевшую бутылку «Столичной». Вот этому Сергей решительно воспротивился и достал из своего чемодана бутылку коньяку и бутылку водки.
— Ну, Сергей, за встречу! — они выпили и закусили.
Хорошо пошла!
Ты, Серега, ешь, — увещевал друга Егор.
Некоторое время за столом раздавалось довольное чавканье.
Ну, Фельдшер, рассказывай, как там у вас дела? Как ребята, девчонки.
Нормально, живем потихньку.
Егор наполнил рюмки:
За друзей!
За друзей.
Н-да… Жизнь идет своим чередом, — задумчиво протянул Егор.
Он снова потянулся к бутылке.
За любовь! — он лихо опрокинул рюмку.
Сергей последовал его примеру.
Кстати, Фельдшер, а…
У Наташи все в порядке.
А с каких это пор ты научился читать мысли, а,
Слушай, Егор, я же вижу, у тебя этот вопрос на языке вертится с самого начала.
Ну, так как?
Да нормально у нее все. Учится.
Хм… А в личной жизни? Ну, блин, она замуж еще не вышла? — было видно, что эти слова даются Егору с трудом.
Да нет. За кого ей выходить?
Ну, ты знаешь, не знаю. Тебе виднее.
А мне чего?
Оба почти синхронно вздохнули.
Егор, ни за кого она замуж не вышла, — обнадежил Фельдшер. — Учится она. Работает. Она очень переживала, когда ты ушел из института.
Правда?! — Егор горько усмехнулся. — А чего так?
Егор, не ерничай, — устало сказал Сергей.
Если бы ты знал, Серега, как мне было больно и горько. Да мне и сейчас… — он замолчал, оборвав себя на полуслове.
Они допили эту бутылку, принялись за хозяйскую. Коньяк как-то был неуместен, и его решили отставить до лучших времен.
Егор, а ты не пробовал связаться с ней? — осторожно спросил Фельдшер.
Егор отрицательно помотал головой.
Может быть, стоило?
Нет, Сергей, не стоило. Я ушел, у меня есть гордость. Понимаешь, так, как она поступила…
Ну, ты же ее знаешь…
Это не оправдание! — вскинулся Егор. — Я человек и у меня тоже есть чувства. Хотя знаешь, я до сих пор ее люблю и не могу, не хочу забывать. Очень хочу ее увидеть, но…
И, что — у тебя за это время никого не было? — осторожно, чтобы, ни дай Боже, не задеть Егора спросил друг.
Почему же… Были у меня подруги. Но что-то не то. Ненастоящие они какие-то. Хиханьки-хаханьки, танцульки. Нет, есть и достаточно серьезные, умные. Но… Ну я не знаю! Не могу я ее забыть. Ну не могу, Серега.
В комнате царил полумрак, было далеко заполночь. Похрапывал и ворочался на кровати ведомого Серега Ивахненко. Егор, вдрызг пьяный, сидел за столом и бесцельно вертел в руках стопку, в бутылке, стоящей рядом, оставалось немного водки. Егор вздохнул, с трудом освободившись от тяжких дум и воспоминаний, встал из-за стола. Его повело, но, удержавшись на ногах, шагнул к своей кровати и рухнул, зарывшись лицом в подушку. С ноги соскочил шлепанец и упал на пол.
Пробуждение было отнюдь не радостным и сопровождалось обычными для подобных дел симптомами. Егор поднялся с кровати, посмотрел на стол, за которым они вчера пили. К удивлению, он был убран, стояла дымящаяся кружка крепкого чая и упаковка аспирина. Открылась дверь, и вошел Фельдшер со шкворчащей сковородкой в руках.
Просыпайся, алкоголик, — радостно провозгласил Сергей.
Егор что-то невнятно пробурчал.
Давай-давай, жрать сейчас будем. — Друг был явно доволен собой. — Я тут слегка похозяйничал.
Егор кивнул:
Спасибо, Серый.
Они сели завтракать. Аппетитная яичница и крепкий чай постепенно возвращали Егора к жизни. К аспирину он так и не притронулся.
Сергей, — сосредоточенно сказал Егор. — Мне нужно тебе кое-что сказать.
Говори, — почувствовав перемену в голосе друга, Фельдшер настороженно замолчал.