Шум ветра
Шрифт:
— Частный случай, — твердил Виктор. — Не всех же неверных жен съедают львы? К чему эти страсти-мордасти? У вас, случайно, нет чего-нибудь выпить?
— Не-ет, я не вожу, — сказал Семен Семенович.
— И правильно. Спокойной ночи.
Николай Андреевич с любопытством наблюдал за Виктором, ему было интересно поближе рассмотреть молодого человека. Дело в том, что у него была взрослая дочь, как говорится, девушка на выданье, и он часто задавал себе вопрос: интересно, какого же молодца она выберет? И каковы они, нынешние молодые парни?
— Душа
— Волнуюсь я, — сказал Виктор.
— Что так?
— Вы вот со свадьбы, а у меня тоже вроде намечается. Только не серебряная и не золотая, а нулевая, что ли. Как при начале строительства дома: нулевой цикл.
— Жениться задумал?
— Полюбил одну девчонку. Москвичка, на практике у нас была, студентка строительного института. Красивая, умница — обалдеть. Так я сразу в атаку пошел, так, мол, и так, выходи за меня замуж, не пожалеешь. А сам боюсь, как бы ребята не перехватили, очень она заметная. И я ей вроде понравился, чего бы, кажется, еще надо? Так нет и нет, говорит. Вот вернусь, говорит, в Москву, домой, значит, тогда, говорит, приезжай и ты, с моими родителями познакомишься, себя покажешь, пускай все видят, какой ты есть. Такое условие, и никак иначе. Я, конечно, не мог сразу поехать, время надо. Теперь уже месяца два, как расстались. Вот я и еду вроде свататься, а сам боюсь, не обманула бы, или уже кто другой подкатился. Нынче так, очень просто.
— Это правильно, что к ее родителям едешь, — одобрил бородатый. — А то теперь как делают? Увидел красивую девушку, хвать за руку и потащил, никого не спросясь, ни с чем не считаясь. Вон у меня такой случай. Дочери моей недавно исполнилось восемнадцать, еще совсем ребенок, молоко на губах не обсохло. А она летом приходит домой и говорит матери (меня не было дома): «Мама, у меня скоро будет ребеночек». Мать так и рухнула на пол, чуть богу душу не отдала. К вечеру пришла в себя, дочь ее успокаивает:
— Ты, мамочка, не волнуйся. Я выйду замуж. За Олега Крынкина, помнишь его? Наши соседи по даче. Поедет на Север, заработает денег на кооперативную квартиру, и мы поженимся.
— Что же вы так, не по-человечески? — спрашиваем мы дочку. — Сначала ребенка сделали, а потом обо всем остальном думаете. Родителям ничего не сказали, не расписались, ни он, ни ты не работаете, только собираетесь, словом, полная безответственность перед собой, перед будущим ребенком, перед всеми.
— Ну и как? Обошлось? Хороший парень? — спросил Николай Андреевич.
— Прекрасный! Лучшего не найдешь. Уехал на Север и вот уже более года ни слуху ни духу. Как в воду канул. Никакой свадьбы, конечно, не состоялось. А я в тридцать восемь лет сделался дедом, воспитываем с женой внука, а дочка уже второй раз выходит замуж в свои двадцать лет. Вот так, молодой человек. Твоя девушка правильно сделала, что заставила тебя к родителям поехать, женитьба — серьезный шаг, от нее знаешь как
— Да что мне родители? Все одно это формальность. Сама должна решать, а не родители. Теперь дети живут своим умом, у родителей отсталые взгляды, они и не понимают детей, все норовят строить жизнь на свой лад, по-старинке, — ершился Виктор. — Иной раз послушаешь, как разговаривают родной отец с сыном, будто вовсе на разных языках, хоть зови переводчика.
— Куда как умные вы стали, вас не переспоришь, — сердито сказал бородач. — Вот клюнет тебя петух в одно место, узнаешь. Спать будем, что ли?
— Ложитесь, — сказал Николай Андреевич, — а мы посидим с молодым человеком, потолкуем. Так, Виктор?
Бородач полез на свою полку. Семен Семенович уже давно похрапывал.
Николай Андреевич изучающим взглядом смотрел на Виктора. Вроде симпатичный, ладный парень, кажется, здоров и по виду не белоручка. Но рассуждает неглубоко, поверхностно судит о жизни, видно, не промах выпить, задирист, хоть лицо и добродушное, улыбчивое. Не сразу поймешь, каков он внутри.
— Значит, в Москву едешь? — спросил Виктора Николай Андреевич. — Свататься? Хорошо ли проверил свое чувство? Любишь девушку?
— Если бы не любил, так пальцем бы не шевельнул. А то и с бригадиром поругался, вырвал отпуск на пять дней и вот еду же.
— А как полагаешь, она любит тебя?
— Уверен. Чего меня не любить?
— Она-то что говорит?
— Я и без слов понимаю. Полюбит.
— Значит, любовного объяснения не было?
— Вы отсталый человек, я вижу. Теперь у нас по-другому, я не Ромео, она не Джульетта. Сентиментальные монологи не обязательны.
— Обнюхали друг дружку, осклабились, и валяй в загс? — ехидно съязвил Николай Андреевич.
— Да вроде на коленях перед ней не стоял, цветов не дарил.
— И ручку не целовал?
— Нет. Я сразу быка за рога. Обнял, как полагается, и в губы. Правда, за это хлестнула она мне ручкой по щекам, два дня красный ходил.
— Интересно. Что же ты за парень, расскажи про себя. Кто ты такой? — спросил Николай Андреевич.
Виктор пожал плечами.
— Обыкновенный человек. Работаю монтажником на стройке.
— Строитель, значит? — удивился Николай Андреевич и хотел было сказать, что дочь его тоже в строительном институте учится, но промолчал.
— Дома строим. Вчера заехал к тетке, на Лиговке живет в Ленинграде, посоветовался, конечно, рассказал все, как есть, что жениться хочу.
— И что же тетка?
— Езжай, говорит, если любишь. Женись.
— А родители твои где?
— А нет их негде. Я детдомовский.
— С кем же ты живешь?
— Один, в общежитии. Построим два дома к новому году, обещают дать квартиру, если женюсь, конечно. А там мебель всякую, телевизор куплю, деньги есть. Работа моя ничего, хорошая, мне насквозь знакомая, так как я с отличием окончил профтехучилище по этой части.