Шумерские ночи. Том 3
Шрифт:
Слушай мой зов, владыка всех потоков,
Исполни мою волю.
Воздух забурлил. Из него стали выделяться капли. От рук архимага хлынули волны силы. Прямо на траве вспух, вырос и разнесся во все стороны огромный водяной куб. Он оставался устойчив, и только стенки немного колебались.
От
— Так, водоем я вижу, это ты молодец. Но где же в нем прекрасные одалиски? Они должны манить и обещать мне удовольствия.
Креол закатил глаза, побормотал и соткал соответствующую иллюзию. Вышло довольно убедительно, разве что лица у всех одинаковы, да пальцев не у каждой девы десять, но в воде такие мелочи незаметны.
Все обрадовались такому чуду от придворного мага, и оазис наполнился смехом, пением, веселыми шутками. Император, довольный, что выбрался из дворца, уехал подальше от опостылевшего Вавилона, пришел в доброе расположение духа… а ведь впереди еще и главное развлечение!
В ожидании заката Креол наконец совершил то, что готовил последние три месяца. Ритуал Ядовитой Крови. Он никогда не был умел в метаморфозах, превращения ему абсолютно не давались, но Креолу хотелось добиться и в этой области Искусства хоть чего-то, поставить, так сказать, клинышек в табличке. И трудясь в часы досуга, он содеял над собой постоянную метаморфозу.
Не слишком серьезную. Просто его кровь стала ядовитой, причем не все время, а только если взять ее насильно. Если Креол сам сцедит чарку и преподнесет той же Кекет, да отвернется от нее Мардук, ничего с демоницей плохого не случится.
Но вот если тварь подкрадется ночью и вопьется Креолу в горло, взятая кровь обернется для нее ядом, прольется в горло жидким огнем, отравит и обожжет.
Так ли уж Креол в этом нуждался? Да совсем нет. Но некоторые чары он творил просто потому, что хотел их сотворить. Потому что было интересно, возможно ли это, а еще интереснее — способен ли он?
Оказалось, что способен. Ну и слава богам.
Неплохо бы теперь проверить на практике.
…Хубаксис, джинн из джиннов, великий и могущественный, рассказывал о своих подвигах и деяниях сидящим у костра слугам. Те жадно ловили каждое его слово, и он только собирался поведать, как однажды спустился на дно Лэнга, мира Бездны, и встретил там ужасных дьяволиц, когда его прервал на полуслове хозяин.
— Раб, тебе ни в коем случае нельзя пить мою кровь, — произнес Креол, хватая Хубаксиса и почти тыкая лицом в свое запястье.
— Э-э-э… я и не собирался, хозяин!.. — оторопел джинн.
— Нет, ты не понял. Я ЗАПРЕЩАЮ тебе пить мою кровь.
— Слушаю и повинуюсь, хозяин!
Маг злобно уставился на своего раба. Тупица не понимает намеков, а если ему все разъяснить или прямо приказать, чары не подействуют.
— Слушай и не говори, что не слышал, — сказал
Единственный глаз Хубаксиса наполнился непониманием. Хозяин… сошел с ума, видимо.
Хубаксис всегда боялся, что это случится. Потому что хозяин, конечно, и так не светоч здравомыслия, но вдруг однажды он совсем рехнется? Что тогда делать бедному маленькому джинну, чья жизнь зависит от воли спятившего колдуна?..
Мага. Хозяин — маг. Об этом надо помнить.
Креол испытал заклятие ночью. Когда началась императорская охота. Искусственный Водоем к тому времени совсем расплескался, пополнив собой обмелевшее озерцо, и Креол произнес заклинание Кровавой Стены.
По воле мага вода обратилась кровью, и тягучий запах поплыл над пустыней. Час, какой-то час еще было тихо, а потом во мраке зажглись огоньки.
Но это не звезды светились на горизонте. То мерцали глаза голодных гулей.
Люди сидели тихо. На каждом дереве прятался лучник, и в иное время гули сразу бы их почуяли. Но сейчас сладкий для них запах забивался куда более сильным. Целое озеро крови манило ночных тварей, дурманило, заставляло забыть обо всем на свете.
И когда они припали, когда принялись лакать — засвистели стрелы.
— Виа-а-а-а!.. вии-и-и-и!.. — раздались душераздирающие визги.
— В голову!.. — рявкнул Агарзанн. — В голову цельтесь!..
— Если наконечники серебряные — можно хоть в пятку, — хмуро сказал Креол. — А если не серебряные, то хоть в сердце, хоть в глаз — будет просто торчать.
— Но без глаз, думаю, найти нас будет трудней? — хмыкнул Энмеркар, натягивая лук.
О, император Шумера бил точно в глаз! Не родись он по колено в золоте и по локоть в серебре — уж верно бы стал охотником. В ночи пылали факелы, и жадно в их свете горели глаза Энмеркара Второго. У него никогда не было такой дичи, никогда не было такой охоты, и сейчас он радовался, как ребенок.
Жаль, что сама по себе дичь бесполезна. Мясо несъедобно, и даже шкуры гулей не годны ни для чего. По просьбе Креола пару туш прибрали на ингредиенты, но и только-то.
Зато пустыня станет безопасней. Это давно следовало сделать, и домой император возвращался с гордо вскинутой головой. До утра оставаться в оазисе не стали, слишком уж все пропахло кровью и мертвечиной, так что снялись сразу же. Впереди ехали три огромные колесницы — придворного мага, лугаля и самого императора.
— Как знать, — задумчиво молвил Энмеркар. — Еще несколько таких охот, и наши потомки уже не увидят живых гулей. Будут считать их побасенками выживших из ума дедов.
— Было бы неплохо, — мрачно сказал Агарзанн.
— Пока в мире есть магия, будет и нечисть, — отмахнулся Креол. — А магия в мире будет всегда.
— Выходит, вы, маги, боретесь со злом, которое порождаете сами? — перевел на него взгляд Энмеркар.
— Нет, это не из-за нас, — поморщился Креол. — То есть часть из-за нас, но колдующие люди — не самая великая часть магического мира. Просто нечисть и магия исходят из одного источника. Это две стороны одной таблички.
— Выходит, Эр-Темметху все же был в чем-то прав, — заметил император. — Хоть и дурак.