Схватка с чудовищами
Шрифт:
Елена на мгновение умолкла. Глотнув чуток воздуха, снова заговорила, но только еще более эмоционально.
— Ни Мишуня, ни Вероня о тебе ничего не знают, и тебя это вовсе не тревожит. А они хотели бы гордиться своим отцом. Чем занимается учитель — им понятно. Врач, инженер — тоже. А вот что такое чекист? Никто не знает, а главное, почему-то и знать не должен! Конспирация. Абсурд! Отсюда и в народе о современных чекистах судят по довоенным годам массовых репрессий — каратели, вешатели, убийцы. Но я знаю: ты
— Да, ты права… Отсутствие информации порождает сомнения, — задумчиво произнес Антон. — К сожалению, от твоего мужа ничего не зависит.
И он не кривил душой, говоря так. Он и сам многого не знал из того, что происходит. Даже о «Деле врачей», «Ленинградском деле», «Московском центре», как и о «раскрытии» других, так называемых, «шпионско-террористических» и тому подобных организаций он, как и тысячи сослуживцев, узнавал из газет, из сообщений радио. И благодарил счастливо сложившуюся судьбу, сделавшую его оперативником, а не следователем, поскольку прежде всего именно следователи использовались Берией и его подручными в качестве репрессивного аппарата. Был опасный момент, когда генерал Петров предложил и ему перейти на следственную работу. Всегда исполнительный Буслаев привел десятки доводов против, лишь бы уйти от этого.
Елена взглянула на себя в зеркало.
— Посмотри, что со мной стало. Нет, дальше так продолжаться не может! Молчишь. Тогда я тебе скажу: нам придется расстаться. Да! И другого выхода я не вижу.
Такая постановка вопроса потрясла Антона. Он догадывался о подобных настроениях жены, но чтобы до такой степени…
— Расстаться… И я не буду видеть тебя? А как же дети? — спросил он. — Да и где будете жить?
— Можешь не волноваться. Они тебя не обременят. И Мишуню, и Вероню я тебе не оставлю. А квартиру… Снимем комнату.
Говорила Елена с серьезным видом. У Антона же после ее жестких слов почему-то отлегло на сердце, спало напряжение. Он рассмеялся. Пригласил жену присесть к нему на диван.
— Давай посидим рядком, поговорим ладком.
Елена нехотя присела на противоположный конец.
— Садись ближе. Пока еще мы значимся друг у друга в паспорте.
— Ну, — придвинулась к нему жена.
— Значит, бежать надумала. Решила оставить меня наедине со всеми проблемами. Борись-де сам! По правде, я всегда встречал в тебе поддержку, теперь лишаюсь ее.
— Но пойми и меня. Я не могу быть рядом с тобой и смотреть, как ты изматываешь себя. Как страдают дети, не видя отца неделями. Нет, я не отрицаю: и я, и они иногда все же видят тебя. В выходные дни. Но этого, согласись, недостаточно для нормальной семьи.
— Я и сам хотел бы того же, что и ты, — больше иметь свободы, больше быть дома, распоряжаться собой.
— Так в чем
— Все сотрудники в таком положении. Я — не исключение.
— Тогда увольняйся. Подай рапорт начальству и толком все объясни. Укажи, что иначе может распасться семья.
— В органах это не принято, Леночка.
— Это же насилие над личностью! Как же быть?
Антон притянул Елену к себе.
— А ведь мы с тобой одинаково мыслим.
— Вот не знала.
— И ты, и я осуждаем насилие над личностью. Только вот оказываемся в неравном положении.
— В чем же, Антоша?
— На тебя никто не давит. Я же нахожусь между двух огней. С одной стороны, начальство, требующее полной отдачи сил государственной службе. С другой — жена с ее законным желанием располагать собственным мужем и дети, мечтающие видеть папочку чаще, играть с ним в дочки-матери, в морской бой.
— Представляю, как нелегко приходится с тобой начальникам, — подобрела Елена, поняв, что переборщила в своих претензиях к мужу. Обняла его. — Я ведь хочу немногого: маленького женского счастья. Чтобы рядом были те, кого я люблю, — дети и ты. Только и всего. Ничего лишнего, сверхъестественного.
— Будем надеяться, что настанут когда-нибудь лучшие времена. А они, видно, не за горами.
— Ой ли… — усомнилась Елена.
— Я в это верю. После шторма на море всегда наступает штиль.
На лице Антона проглядывала озабоченность. Елена решила, что он слишком откровенен был с ней и теперь переживает это.
— Разве ты соломенный вдовец? Твоя жена умеет держать язык за зубами. Превосходно понимает не только слово, но и намек. И, по-моему, не так уж и дурна собою.
Сказала и сама же рассмеялась своему кокетству.
— И муж все это ценит в своей жене. — Антон поцеловал Елену. — Знаешь, ничто так не греет душу, как теплое слово, нежность.
В ТЮРЬМЕ НА МАЛОЙ ЛУБЯНКЕ
Попыхивая трубкой, весь в табачном дыму, генерал Петров просматривал какой-то объемистый документ с грифом «Совершенно секретно», возмущался, чертыхался. Так и не дочитав, отложил на край стола, принялся за другие деловые бумаги.
В кабинет вошел Новиков, виновато доложил:
— Я был на явке с агентом и не мог раньше…
— Мне докладывали, полковник. — Протянул ему брошюру. — Директива Центра. Садись, ознакомься. По данным Первого главка, со дня на день ожидается заброска в нашу страну нескольких шпионов и диверсантов.
— В Москву тоже?
— Столица всегда была их главной целью. Не станут же они нарушать традицию.
Новиков расположился на диване и принялся читать. Петров вызвал дежурного по Управлению.