Схватка с чудовищами
Шрифт:
Горяев предложил разделаться сначала с бандами малочисленными, чтобы потом освободившиеся войска НКВД бросить на поддержку Буслаева. Генерал согласился с этим при условии, если банды будут ликвидированы в недельный срок. Он и слушать не хотел, что это нереально, что поспешность может лишь навредить, привести к печальным последствиям, к изменению тактики бандитов.
Пытался Петров созвониться с Буслаевым, чтобы выслушать его мнение, но так и не удалось. Ответ дежурного был лаконичным: «Лейтенант отсутствует по оперативным делам. Когда будет на месте, неизвестно».
По указанию генерала Горяев созвонился с оперативниками,
Время тянулось медленно. Вместо того чтобы побывать в горячих точках, лично почувствовать и ощутить всю остроту положения, генерал предпочитал руководить из кабинета, отведенного ему в помещении формируемого горотдела НКГБ. Отсюда он отдавал приказы, здесь принимал доклады оперативников об их исполнении.
Капитан Горяев, оперативник, лет тридцати на вид, с продолговатым лицом недоумевал, что же это за руководитель, но делал это, разумеется, про себя. В свободные часы генерал приглашал его то поиграть с ним в шашки, то переброситься в картишки. А однажды попросил добыть алкоголь, чтобы взбодриться. Водки в магазине не оказалось. Разжился спиртом на спиртоводочном заводе. Горяев приготовил глазунью из десятка яиц, выставил на стол сало, хлеб, горчицу, лук, соленые грибы.
Тот вечер послужил началом дальнейших увеселений. Генерал и дома любил после работы «пропустить полтораста граммов беленького». Сейчас же, уйдя из-под контроля семьи и парткома, он не сдерживал себя, пил, пока пилось. А дела, бандиты, подчиненные… В эти часы дурманящих запоев он хвастал своими связями в высокопоставленных кругах, безоглядно лгал о своих невероятных способностях и заслугах перед Отечеством, перед товарищем Сталиным. А в общем выказывал свою пустоголовость и пустозвонство. Напившись, и вовсе пускал слезу, вспоминая, какие хорошие у него внучата. Лез лобызаться, при этом уверял Горяева: «Ты, капитан, первый, кого я так горячо и навсегда полюбил. Нет, жену я тоже люблю, но тебя — больше! Честное коммунистическое слово! Давай выпьем на брудершафт!..» После этого он засыпал, упершись лбом в стол. И тогда помощник, брезгливо морщась, подхватывал мертвецки пьяного начальника под мышки и укладывал на диван, укрывал шинелью.
Прошли десять дней, но о ликвидации банд — будто сговорились! — так никто из оперсостава ему и не доложил. Напротив, все чаще с мест поступали донесения о том, что бандиты все больше распоясываются, совершая зверские налеты на дома активистов. Петрова вызвали в обком партии. Первый секретарь выказал недовольство положением дел. Это послужило чувствительным предупреждением. И тогда оперативникам полетели новые приказы. Теперь уже «о персональной ответственности перед товарищем Сталиным и Берия, перед партией и Советской властью». Петров грозил исключением из партии, военным трибуналом за невыполнение боевого приказа…
Генерал Петров был не в состоянии понять, что приказ — еще не все. Он должен подкрепляться точным знанием оперативной обстановки, обеспечиваться маневренностью чекистских средств. Важно обнаружить логово зверя. Но это лишь малая толика. Необходимо найти подходы к банде, выявить главарей, собрать информацию о настроениях в ней, об оружии и боеприпасах, о запасах продовольствия. И еще: выявить
В один из дней Буслаева разыскали, и он позвонил в оперативный сектор. Генерал встретил его грозным окриком.
— Почему так медленно разворачиваешься, Буслаев?
— Можно, конечно, и быстрее. Но тогда, товарищ генерал, бандиты перебьют нас, а не мы их разгромим.
— Бережешь шкуру свою. Ну, вот что! Слушай мой приказ, — перешел Петров на еще более резкий тон. — Через две недели чтобы в лесах вверенного тебе района не осталось ни одного бандита, а в селениях ни одного бандпособника! Патронов и гранат не жалеть на этих сволочей!
— Две недели… — сорвалось у Буслаева с языка.
— Выполняй, лейтенант! О начале первой операции доложишь. Приеду, чтобы лично ею руководить. А возвратишься в Москву, спрошу с тебя по всей строгости.
Положив трубку на телефонный аппарат, генерал Петров задумался: предшественник его погиб, подорвавшись на вражеской мине. Вчера была обстреляна машина председателя облисполкома. Сам он получил легкое ранение, а могло и в куски разнести от гранаты, разорвавшейся под колесами. Неужели и ему уготована та же участь? Но кто же тогда будет давать ЦРУ — ценные руководящие указания подчиненным? И что они могут без него? Мысли эти преследовали Петрова все последующие дни.
СХВАТКА НА ДОРОГЕ
По залитому зимним солнцем двору важно прохаживался крупный серо-черный индюк с красной бородкой. Ему было все равно, что делается вокруг, чем обеспокоены люди, его кормившие. В дальнем углу двора Григорий запрягал пегую лошадь в сани. Зиновий под навесом наполнял мешок овсом для лошади. По тому, что в путь собирался Буслаев, он сознавал важность предстоящей поездки, и ему очень не терпелось знать, куда именно тот едет. Но ведь так, прямо не спросишь. Сочтет еще за нездоровое любопытство, подумал он. Разве что Гришку поспрашивать? Вроде как по простоте душевной, ради невинного любопытства. А чем черт не шутит? Не скажешь прямо, мальчишка-несмышленыш не догадается.
— Далече поедут, не знаешь? — спросил он.
— А тебе, Зиновий, зачем знать? — скосил на него глаз Григорий.
— А чтобы коня голодным не оставить. Понятно?
— Любая поездка лейтенанта — военная тайна.
— От осодмильцев тайн быть не должно. Тем более от конюха, который за состояние и сытость лошади отвечает. Люди они, преданные Советам. Не в курсе дела, так и скажи. Подумаешь, секрет какой — пятьдесят или сто верст скакать изволят. Не хватит овса, отвечать мне придется, а не тебе. Уж больно зазнаваться ты стал, я смотрю. Да и вовсе не обязательно с тобой, малявкой, лейтенант поедет. Напротив, и скорее всего, он меня с собой возьмет.
— Это почему же? — удивился Гриша.
— Почему, почему… Да потому, что я старше тебя, а значит, опытнее, мудрее.
— А может быть, хитрее? — хихикнул юноша.
— Ну и хитрости, и смекалки мне тоже не занимать. Да и у кого, у тебя, что ли? Так скажешь или нет, куда ехать изволит лейтенант?
— Что ты ко мне пристал, Зиновий, как банный лист? Отвяжись! А коли так уж хочется знать, спроси индюка! Он все знает! — съехидничал Григорий. — И нечего арапа заправлять!