Схватка с дьяволом
Шрифт:
— Я выйду наружу, — сказал Фолкэйн.
В замерзшей тишине голос его упал почти до шепота.
— Или я… — Чи Лан тоже казалась подавленной.
Фолкэйн покачал головой.
— Я думал, мы решили этот вопрос. Я могу нести больше снаряжения и сделаю гораздо больше за отпущенное нам время. Кто-то должен остаться на непредвиденный случай. Ты выйдешь в следующий раз, когда мы используем грависани для более широкого объезда территории.
— Я просто хотела подать заявку на наружную работу, прежде чем сойти с ума, сидя взаперти, — резко ответила
«Так-то лучше», — облегченно подумал Фолкэйн и, успокоенный грубостью, вошел в шлюзовую камеру.
Его скафандр и снаряжение были готовы. Чи помогла ему одеться. Он прошел через шлюз и вступил в новый мир. Вернее, в старый, но обновленный таким странным образом, какого мир звезд не знал со дня сотворения.
Фолкэйн глубоко вдохнул чуть пахнувший химикалиями очищенный воздух и зашагал прочь от корабля. Его движения были несколько неуклюжи, он все время спотыкался на толстых подошвах сапог, но без них он был бы еще более беспомощен, так как через обычные космические башмаки холод скал моментально высосал бы тепло и его ноги замерзли прежде, чем он узнал бы об этом. Даже с дополнительной изоляцией время нахождения снаружи было строго ограниченно.
Солнце ограничивало Фолкэйна еще больше — защита скафандра позволяла находиться при полной радиации Бега Креста не более получаса.
— Как дела? — послышался сквозь треск в наушниках немного неясный голос Чи.
— Ничего.
Фолкэйн вытащил из заплечного ранца счетчик и провел им над землей. Прибор показал незначительную радиоактивности. Большая часть ее была, вероятно, вызвана солнечными частицами прошедших десятилетий, когда еще не образовалась атмосфера, однако незначительный слой озона не давал большой защиты и сейчас.
Впрочем, это не имело значения: люди и их союзники сами будут делать здесь свои атомы.
Фолкэйн забил в землю костыль датчика, анализирующего нейтроны, и продолжил свой путь. Вот он наткнулся на интересный выход породы и отколол образец.
Из-за горизонта поднялось Солнце.
Саморегулирующее стекло шлема стало почти черным Порывы ветра со стоном сорвались вниз с гор, и над ледниковыми массами закружились пары.
Фолкэйн выбрал место для звукового зонда и начал собирать треножник.
— Поспеши, — сказал искаженный голос Чи. — Радиационный фон быстро загрязняется.
— Знаю, — откликнулся Фолкэйн. — Нам необходимо выяснить структуру и состояние нижних пластов.
Ослепительная яркость, с одной стороны, и защита от нее — с другой, утомляли глаза и затрудняли точную регулировку. Фолкэйн смачно выругался, прикусил язык и упорно продолжал работу.
Когда наконец зонд начал передавать данные на корабль, безопасное время почти истекло.
Фолкэйн начал свое возвращение. Корабль выглядел неожиданно маленьким на фоне каменных пиков, почти вплотную обступивших его со всех сторон. Бета Креста обрушивала на его спину потоки жара. Несмотря на отражающую краску и охлаждение, жар стал быстро проникать внутрь, горький запах пота ударил в ноздри. Одновременно холод пробирался в сапоги,
Вопль Чи заставил его оглянуться.
Над вершиной ближайшего утеса вздыбился белый фонтан взрыва. Мгновением позже грохот отдался эхом в шлеме Фолкэйна, и сотрясение земли бросило его на колени. Он поспешно поднялся и попытался бежать. Поток частично жидкой, частично твердой лавины с ревом несся за ним вдогонку. Он поймал Фолкэйна на полдороге к кораблю.
Глава 13
Рефлекс заставил Фолкэйна броситься на землю и свернуться в клубок за мгновение до того, как лавина настигла его. И вот он оказался в полной темноте. Вся его сущность была полна страшного гула от перекатывавшихся через него валунов и ледяных глыб. Если бы не скафандр, от Фолкэйна не осталось бы живого места. Но удары проникали и сквозь металл и обивку. Его голова болталась, как у болванчика, он совершенно потерял ориентировку. Наконец все замерло. Фолкэйн смутно понял, что похоронен под лавиной. Его колени были прижаты к животу, руки — к шлему.
Он застонал от разрывавшей все тело боли и попытался пошевелиться. Последнее сделать ему не удалось. Ужас охватил его. Фолкэйн завопил и задергался изо всех сил. Без толку! Масса лавины крепко держала его в эмбриональном положении.
Когда он еще только начинал мерзнуть, обогрев шел не очень эффективно, тем более что окружающее вещество высасывало из него каждую калорию, дававшую и без того ненамного более высокую температуру. Обогревающие спирали истощили энергию своих батарей прежде, чем пленник лавины пришел в сознание. Он не мог двигаться, чтобы согреться.
Фолкэйн попытался использовать радио, но оно было сломано. тишина наполняла шлем, его окружала непроглядная темень, холод сковал тело. Пленник подумал: «Я беспомощен. У меня нет ни малейшей возможности спастись. Но, по крайней мере, у меня остался разум. Я могу думать, я могу предаться воспоминаниям. Я все равно свободный человек». Но ничего не приходило на ум, кроме черноты, неподвижности и холода.
Он сжал челюсти, чтобы не стучать зубами, и упрямо заставил себя не паниковать.
Так Фолкэйн и лежал с малой искоркой жизни в мозгу, когда ледяная масса вокруг него стала испаряться. Он беспомощно пополз в туннеле испарявшейся жидкости. Бета Креста рассеяла туман и впилась в его скафандр.
Пару часов спустя он сидел на своей койке, почти нянчил чашку с супом и рассматривал окружающую обстановку ясными глазами новорожденного.
— Конечно, я сейчас в порядке, — сказал он. — Дай мне поспать, и я окончательно приду в форму.
— Разве это так необходимо? — презрительно фыркнула Чи Лан. — Если бы я была так глупа, чтобы выйти на опасную местность без гравипояса, я бы поменяла голову на более новую модель.
Фолкэйн засмеялся.