Сибирская Симфония
Шрифт:
— Вот! Именно это же проявляется в условиях сибирской действительности, только в гораздо больших масштабах.
Ученые вошли. Иероним заметил, что у лифта всего две кнопки. Дверь закрылась, доктор наук нажал кнопку «вниз», и кабина медленно поехала.
— Что… что вы имеете в виду?
— Я имею в виду, что большинство окружающей нас материи может проявлять себя, в зависимости от условий, по разному. Взять, к примеру водку. С одной стороны, это всем известное соединение — цэ-два-аш-пять-о-аш, разбавленное аш-два-о и с незначительной примесью других соединений. Но это только
— Понимаю, — ответил Иероним, хотя он был ошарашен такой бессовестной ломкой научных догматов. Лифт остановился.
— Именно для этого и были созданы подземные научные центры, в которых синтезируются новые гипер-субстанции. Крупнейший расположен здесь, под Сибирском. Его строили политзаключенные в течение тридцать пяти лет, в обстановке строжайшей секретности.
Соломоныч открыл дверь ключом. Пройдя небольшой коридор, ученые оказались в большом, плохо освещенном зале, в центре которого находилась огромная металлическая конструкция со множеством трубок, лестниц и непонятных устройств.
— Вот он! — воскликнул Соломоныч, раскинув руки. — Большой Кефиро-Водочный Коллайдер!
7. Открытие
— Коллайдер? — удивился Дермидонтыч. — Вы хотите сказать, сталкиватель?
— Именно, Иероним, именно. Конечно, не весь он, это лишь один из детекторов, полная длина кольца — более восьмисот километров. Ускоритель расположен под Тобольском, именно туда поступает сырье. Теоретически установлено, что сталкивая водку и кефир на разных скоростях, можно синтезировать многие существующие, а так же абсолютно новые субстанции. Сегодня должен состояться очередной запуск.
Дермидонтыча повели по блокам, знакомили с учеными и лаборантами, большинство из которых частично потеряли человеческий облик и были безумны. Спустя полчаса зазвонил большой настенный телефон, все начали бегать и суетиться, но Соломоныч прикрикнул на персонал, подошел к аппарату и пару минут разговаривал с кем-то.
— Сейчас начнется! — сказал доктор наук. — Всем срочно одеть наушники.
Люди забегали, готовясь к запуску. Дермидонтыч долго не мог отыскать свои наушники, ведь он был первый день на объекте, и нашел их только когда со стороны коллайдера послышался все усиливающийся гул.
Ученые закрылись в одном из отсеков, наблюдая за устройством в зале через специальное бронированное окно. Шум все нарастал, у Дермидонтыча, несмотря на наушники, заныла голова и заложило уши. Он крепко схватился за поручень и испуганно смотрел на вибрирующий детектор в зале. Помещение начало трясти, повысилась температура, кто-то из лаборантов от напряжения заорал.
— Сейчас закончится цикл! — прокричал Иерониму в ухо Соломоныч.
Послышался сильный хлопок, один из шлангов
— Тару, тару давайте!
Один из лаборантов подал полную бутылку водки.
— Да пустую тару! А, ладно! — Порфирий выхватил бутылку, открыл и варварски опорожнил прямо на бетонный пол, затем открыл дверь с задвижкой и побежал по залу, крикнув по дороге: — Иероним и Максимильяныч, идите сюда тоже.
Дермидонтыч боязливо выглянул из двери блока, не решась выходить в зал, но худой старик Максимильяныч толкнул его вперед, и ученый побежал вперед, к детектору. Они взобрались вслед за начальником по крутым, шатким лестницам на самый верх, где сплетались в неимоверно сложных узлах трубы со шлангами и проводами. Соломоныч окинул взглядом приборы, вытер горлышко бутылки о халат, закатал рукава и медленно, осторожно открыл медный краник, торчащий из продолговатой ёмкости.
В бутылку тонкой струйкой полилась мутная темно-серая жидкость, глаза Соломоныча расширились, и ученый забормотал:
— Это оно, это несомненно оно… — он понюхал бутылку и внезапно безумно захохотал. — У нас получилось, ХА-ХА-ХА, мы сделали это! Это оно!
— Что получилось, Соломоныч, не томи! — спросил Максимильяныч.
— Это оно, ХА-ХА-ХА! Расчеты не подвели, у нас получилось! Мы… мы синтезировали анти-водку!
«Они все безумцы, и никуда не деться мне из их костлявых рук», — угрюмо подумал Иероним.
— На, Иероним, — Соломоныч протянул бутылку, его глаза блестели. — Выпей анти-водку.
— А он не отравиться? — испуганно спросил Максимильяныч. — Вдруг она ядовита?
— Дурак ты, Максимильяныч. Как может быть ядовита субстанция, синтезированная из водки и кефира. Пей, Дермидонтыч, и ты войдешь в историю как первый анти-водочный сибиряк-испытатель.
«Это судьба, — понял Иероним. — Умру или выживу — не мне решать. Я должен выпить ее».
Он выхватил бутылку и залпом выпил анти-водку.
— Ну как? — спросил спустя пару мгновений Соломоныч. — Горькая?
— Нет, — прислушавшись к ощущениям, сказал Иероним. — Кисловатая, немного соленая.
«Точно помрет мужик, — подумал Максимильяныч. — Копыта двинет, как раньше говаривали. Жалко, еще молодой».
— Мне тридцать семь лет, — возразил Иероним. — И я думаю, что химический состав выпитой мной жидкости вполне пригоден к употреблению… То есть копыта я не двину.
«При чем здесь тридцать семь лет… копыта… на лося бы сейчас сходить» — подумал Соломоныч и сказал:
— Конечно пригоден состав… производное водки и кефира. Но при чем здесь копыта?
«Как он узнал про копыта? — Максимильяныч хмурился. — Что за глупости?»
— Не сезон сейчас на лося, Порфирий Соломоныч, — почему-то весело сказал Иероним и осекся.
«Все ясно, я начал сходить с ума… Я слышу чужие мысли. Или мне кажется, что я их слышу? В любом случае, читать чужие мысли не положено, и меня, вероятно, посадят. Но как им сказать об этом?»
«При чем здесь лось? — Максимильян продолжал хмуриться. — Чудит мужик, не иначе».