Сибирский изборник

Козырев Андрей Вячеславович

Сердце бьется - в груди тесно.

Стучит, стучит, стучит - словом одним:

– В бой! В бой! В бой!

Кровь того требует. Кровь пролитая - еще проливать зовет.

Скучно мертвым на том свете, живых к себе зовут.

И одна дорога живым:

– В бой! В бой! В бой!

Что делать? Быть или не быть? Убивать или убиту быть?

В бой скакать али не делать ничего?

...Действовать. Тратить себя. Разменивать человека на дела,

Золото -

на монеты, монеты - на безделушки. Терять себя

В бесконечном множестве дел и поступков. Испепеляться. Распылять себя на атомы,

На крупицы человека, на мельчайшие неделимые частицы. Включать частицы

В круговорот правды и лжи, рождения, становления и гибели. Метаться в потоке

Одушевленным облаком из дел. Падать. Взлетать. Изменять себе.

Умирать в каждом начатом деле. Воскресать в каждом деле

Завершенном. И , безнадежно улыбаясь времени, умирать снова. Снова. Снова...

И все - ради чего? Чтобы из атомов потом воссоздать себя -

Трижды умершего и трижды воскресшего, трижды вывернутого наизнанку,

Трижды распятого по четырем сторонам света,

Трижды ставшего ничтожеством и трижды возросшего благодаря этому?

Стоит ли игра свеч! Игра, в которой мы превращаем себя

В горсточку карт, побиваемых одна за другой, и чем ранее

Они будут побиты полностью, тем больше мы получим

В конце! В конце... В конце жизни, смерти, бессмертия... себя самого.

Действовать!... Играть, сжигая душу и плоть, играть, не зная правил,

Играть, не имея воли вступить и выйти из игры... проявлять свою волю - вынужденно,

По приказу свыше быть своеобразным в трате себя и в выигрыше

Вечности. Действие... Игра, в которой все играющие проигрывают и все проигравшие

Умирают. Игра, игра... жестокая игра. Действие... Тишина... Жизнь.

И всё же - мы втянуты в эту игру, и отказ от нее

Не означает освобождения - недеяние есть тоже действие,

Притом самое затратное и кровавое. И летим мы, скопища пыли, над дорогой,

И перебирает нас вихрь, и уносит нечистый поток жителей всех областей,

Все в себе голоса заглушая. И иначе - нельзя. Жить - и терпеть. Жить - и терпеть.

Жить - и терпеть дела свои... Ибо только в терпении - правда.

Правда и победа. Жить... Играть... Проигрывать...

Действовать!...

– - БИТВА

...А вдали, над городом,

Над форштадтами,

Над Волчьим Хвостом,

Над Порт-Артуром,

Над Захламиным,

Над Лукоморьем лукавым, над Беловодьем белым,

Над полями, лесами, степями страны моей -

Лицо Врага,

Лицо Планеты, взрывами-оспинами испещренное...

В

небе смеется Чернобог, хохочет, людям блазнится,

Видится, чудится, чарует, с пути сворачивает:

– Ах вы, дети мои, а пролейте русскую кровушку,

А издырявьте русские груди русскими пулями,

А побросайте-ка русские головы русскому государю под ноги!

А повоюйте-ка за правду свою да против правды чужой!

И вы за Россию, и они за Россию - и все вы против нее!

Бойтесь, бейтесь, воюйте, бедуйте,

скачите в танце цепочкой единой -

В жерла пушек,

В пасти боен,

В прорву земли русской -

Давно она русской плоти не ела, давно постом себя томила -

Пора разговеться ей!...

Пляшите, стреляйте, кричите - пора разговеться!...

Ай да потеха!...

И дрожит пасть над городами, над селами, над лесами и дорогами-просеками,

И не видят люди ее, и бегут в пасть ее, и пропадают на клыках незримых,

И тают, и тают, и тают

Сокровища человеческие,

Сокровища душ и сердец,

И тает Россия,

Как снег на солнце полуденном.

И вдруг -

Посвист пуль над течением реки Тишины.

И вдруг -

Тревога бесконечная, страшная, неизмеримая.

– Что это?

Враг наступает?
–

Пронеслось по рядам.

– Нет, ребятушки.

Это мы пороховые погреба на Московке взрываем -

Пред тем, как из города уйти, значит,

Запасы губим.

Волнение по рядам ходит...

Говорок хладный... Слухи... Чаяния...

А смерть ждала.

Смерть испускала угарный дым из своего машинного чрева.

Смерть следила за движением черных шестеренок в своем сердце.

Смерть перегоняла по стальным жилам своим желто-черную масляную кровь.

Смерть гудела, проносясь по серым мертвым дорогам.

Смерть глотала воздух, чтобы его никому не досталось.

Смерть затыкала уши цветам, чтобы они не слышали крика.

Смерть вырывала глаза облакам, чтобы им нечем было заплакать.

Смерть поражала легкие листья прямо в зеленое сердце,

Чтобы они не чувствовали боли человеческой.

Смерть пронзала облака пыли, чтобы подрубить,

Подсечь,

Обессилить человека.

Застыли всадники, прислушались...

И вдруг -