Сицилиец
Шрифт:
Мы двигаемся вверх по улице. Холм, в который упирается мой взгляд, весь усыпан белыми домиками. Он возвышается над городом и это выглядит необычно и красиво. Я кручу головой, рассматривая город. Он весь белый, все дома из белого камня, повсюду мрамор. Искривлённые барочные фасады, ажурные пузатые балкончики, головки купидонов, черные подтёки, следы тлена и увядания.
— Барочный, барочный, — шепчу я, а получается, — порочный, порочный.
Хороший парень, думаю я про Николу. Он мне нравится. Нет, не в том смысле… просто, как приятель, друг. С ним
— Ты какую будешь, дынную или лимонную? — спрашивает Никола.
— Лимонную. Только мне сразу две. Жарко очень.
Гранита — знаменитый сицилийский десерт. Его делают, смешивая мелко колотый лёд со сладким фруктовым соком. Вроде ничего особенного, но это так вкусно, что просто обалдеть можно. И в такую жару очень даже освежает.
— Блаженство! — говорю я и пододвигаю к себе второй бокал.
Покончив с гранитой, мы идём гулять. Никола всё здесь знает, но живёт где-то недалеко от Катании. Он был в гостях у дяди, и тут я свалилась на его голову. Мы бродим по городу и неожиданно оказываемся там, куда и приехали. Я узнаю собор и мотоцикл Николы, стоящий здесь.
У него звонит телефон и он отвечает, говорит при мне, но я почти ничего не понимаю.
— Как вы сицилийцы разговариваете? Я вообще практически ничего не поняла.
— Ну, у нас свой язык, — говорит он немного озабоченно, дядя другого не признаёт. — Это он звонил, насчёт твоей машины. Там надо не только резину, но и диск менять, он лопнул от удара, и ещё что-то с осью. Короче, работы много и сегодня всё сделать не получится. Так что придётся тебе как-то иначе выбираться отсюда.
Я огорчённо вздыхаю.
— Я в принципе могу тебя подбросить, если рискнёшь со мной на такое расстояние ехать, мне как раз в твою сторону надо, но у меня ещё вечером здесь дела, так что это будет поздно. Есть автобус, наверное, до Катании. Сейчас попробую выяснить.
— Посиди минутку, я сейчас.
Он отходит к мотоциклу, а я снова сажусь на мраморную лавку. Проверяю телефон и вижу несколько пропущенных от Юльки. Странно, почему это я не слышала? Смотрю на время — а… это я на мотоцикле неслась. Она не дозвонилась и прислала сообщение, завтра утром надо ехать встречать её в аэропорт. Да, машина совсем не вовремя у меня сломалась.
Смотрю на Николу. Он стоит на краю тротуара и машет рукой. К нему подъезжает мотоцикл, такой же, как у него. Никола обнимается с мотоциклистом. На нём крепкий загорелый молодец в одних шортах и кроссовках. Они смеются, весело перекидываются парой фраз, ударяют по рукам и тот уезжает. Знакомых у Николы, похоже, хватает.
Тут же около него останавливается чёрный джип с затемнёнными стёклами, так что мне не видно кто сидит внутри. Никола наклоняется, просовываясь в открывшееся окно и разговаривает с водителем, потом подбегает ко мне, выглядит при этом совершенно счастливо.
— У меня хорошая новость. Видишь эту машину? — он показывает на джип. — Это мой начальник. Ну… почти. Я ещё только на следующей неделе начну у него работать. Но главное, представляешь,
— А это удобно?
— Конечно! Ты что!
— Твой босс? А чем ты занимаешься? Ты же ничего не рассказал.
— Буду вином торговать. Завтра всё подробно расскажу, сейчас неудобно просто, он ведь ждёт.
— Ладно… Слушай, Никола, спасибо. Правда… Большое спасибо. Я очень рада, что встретила тебя.
— Я тоже рад, Лиза. Я позвоню завтра.
Мы обнимаемся. Два итальянских поцелуйчика. Он подводит меня к машине и открывает заднюю дверь.
— Чао, Никола.
— Чао, Лиза. Позвони, как будешь дома.
Я чувствую лёгкий холодок. Как-то это странно, сажусь в машину к незнакомцу. Наверно, не стоит так делать. Но сейчас уже вроде поздно отказываться. Что он обо мне подумает? Да и кому я нужна?
«А ты натуральная блондинка?» — проносится в голове, и что-то я начинаю трусить, но как дурочка, всё равно сажусь на заднее сиденье, пристально вглядываясь в водителя. И тут сердце обрывается. Я его узнаю…
— Чао, Лиза, — говорит он очень знакомым голосом.
Это Марко.
20. Хотя бы поговорили
Первый порыв — немедленно выскочить из машины. Лицо бледнеет, уши моментально становятся красными, дыхание перехватывает.
— Подожди, — говорит Марко, читая в моем взгляде отчаяние. Я чувствую, что выгляжу, как мелкий зверёк, попавший в когти к хищнику. Сердце колотится, взгляд блуждает. Подаюсь вперёд:
— Что? Чего ждать? Останови, я выйду!
— Подожди, не убегай, давай поговорим.
Да о чем говорить? Что за мазохизм?
— Я не хочу говорить!
Все как будто подёргивается пеленой, в ушах стучит, желудок разрезает острая боль. Ну почему я всегда впадаю в панику? Закрыть глаза, досчитать до десяти, глубоко дышать… Какая чушь!
— Ладно, если не хочешь говорить, я буду молчать. Поедем молча. Я тебя просто довезу. По-другому всё равно не доберёшься.
Голос доносится откуда-то издалека, слова смешно и басовито растягиваются, я не здесь, душа отделилась от тела и рассеянно наблюдает за этим нелепым драматическим и до предела замедленным фильмом. Это длится несколько секунд, а потом я делаю глубокий выдох и соединяюсь сама с собой, откидываюсь на спинку и стараюсь спрятать эмоции. Чего мне бояться? Всё худшее уже произошло и ему не удастся сделать мне ещё больнее… Наверное…
— Ну давай, говори, чего ты хотел.
— Послушай, я просто хочу извиниться.
Неужели? Он хочет извиниться? Вот это поворот!
— Да? За что тебе извиняться?
Переход от паники к сарказму прошёл быстро. Молодец. Могу со временем стать образцовой стервой.
— Ну, за то, что накричал на тебя тогда… Ну, когда мы тут встретились на днях… В общем, прости, я не должен был так себя вести…
— Да-а-а? За это ты хотел попросить прощения?
— Ну да…
— Попросил?