Сильная и независимая для котика
Шрифт:
— И? — долгий взгляд старейшины заставил Моргана вынырнуть из мыслей.
— Прости, задумался. А если со мной что-нибудь случится?
— Я буду долго и неустанно страдать. Но мне кажется, ты под неусыпным надзором Вселенского Разума, раз уж и Дэвид коснулся твоей судьбы.
— Это понятно, я, наверное, тоже буду страдать. Но кто станет после тебя управлять прайдом, если такое всё же случится?
— Воспитаю еще кого-нибудь. Думаешь, стар и не хватит сил? Обижаешь. Да хотя бы Шпуню! Достойный кандидат.
— Шпуню? Шутишь? Он же болен, ты же знаешь, что врачи…
— Врачи, —
— Вот еще! Я не сосал соски, — обиделся Морган.
— Ну, не соски. Зато у тебя был платочек, без которого ты до восьми лет не ложился спать.
— Платочек? — глаза Морика округлились, а шерсть на затылке приподнялась.
— Да. Не помнишь? Ты нюхал его при любой возможности. Что только мать не делала! Спрячет — ты по запаху найдешь, запрет в шкафу, ты истерику закатишь. Однажды целые сутки орал. Охрип уже, а всё на своем стоишь.
— И она его выбросила?
— С ума сошел? Это же был подарок, причем мне, — погрустнел дед. — Не знаю, как так получилось. Я думал, что надежно запрятал его от Бубли. Никто не находил долгие годы, а твой нос всё унюхал.
— Погоди, погоди, — растревожился Морган. В его голове начали всплывать неясные образы, расшитый платочек, который пах как-то по-особому. — Расскажи мне всё, прошу.
— Тебя тогда больного к нам с Бублей скинули. Родители еще молоды были, ты первый ребенок. Устали, но не мудрено. Ты с горячкой уже три дня не спал, почти не ел, а единственный медицинский зонд во всей деревне как назло поломался. И вот, пока твой отец — надо отдать должное этой деревенщине, он за своих детей последний вздох отдаст — пока твой отец помчался в большой город за новым, а мать отсыпалась в комнате для гостей, мы с бабулей по очереди качали тебя на руках. Песни пели, сказки рассказывали, я даже танцевал. И вот ты, наконец, выбился из сил, немного прикорнул, а Бубля, боясь потревожить, положила тебя, где сидела — на пол. Мы буквально успели только до кухни дойти, как слышим — опять орешь. Честно? Бабуля обратно хотела рвануть, но я ей не разрешил. Говорю: «Поешь вначале».
— Вы отличные воспитатели, — укоризненно заметил Морган, не сумев сдержаться. — Просто слов нет! Дед — кворчу на обед!
— Морик, вот будут у тебя котята, ты еще не раз вспомнишь мои методы воспитания! — иронизировал старейшина. — К тому же, Бубля только кусочек мяса надкусила, а ты уже утихомирился. Вот тогда, я по-настоящему испугался, прибежал в комнату и что там увидел? Внук, которого мы оставили изнеможённого, сам дополз до комода, открыл шкафчик, вытянул из-под всей стопки белья именно этот платок, прислонил его к носу и тут же уснул!
— Чушь какая-то! — фыркнул Морган. — Еще скажи, что я чудесным образом выздоровел!
— Нет, но успокоился. Морик, но ведь ты мир всегда воспринимал не так как остальные. Не только зрительно и тактильно. Запахи с рождения играли для тебя особую роль — какие-то делали активным, какие-то будоражили. У Шпуни так же. Если бабка Пуги ела на завтрак острую пищу, он не пойдет к ней на руки.
— Я думал, все катары
— Все! Ты прав, — согласно кивнул дед. — Но не все предают этому такое значение.
— И что было дальше? Я выдал твою тайну перед бабушкой? Вы поругались?
— Нет, конечно. Бубля была самой лучшей на свете катаркой. Я хотел забрать платок, как только ты проснешься, но это оказалось не просто сделать. Даже когда выздоровел, ни в какую не выпускал из рук мой секретный подарок. Ты стал одержим. И каждый раз, когда тебя приводили к нам в гости, бабуля видела его и снова, и снова страдала. Видимо, это и привело к… — дед запнулся и отвел взгляд. — Давай, не будем ворошить прошлого, хорошо?
— Это был подарок от Маргоши? — внезапно догадался Морган.
— Да, — тихо прошептал дед. — Прощальный. Даже не представляешь, сколь многое он значил для меня. Я и силой отнимал и угрожал. Но ты упрямый. Платочек стал не просто для тебя фетишем, он стал символом твоего главенствующего положения над всеми нами. Через него ты доказывал свое право быть услышанным. Для Шпуни этим символом является соска. Думаешь, она ему нужна? Думаешь, мой младший внук не может жить без неё? Нет, Шпуня идет против системы. Обычно в семье рождается не больше одной подобной персоны. Это дар предков. Но моя дочь принесла в этот мир аж двух!
— Именно поэтому ты выбрал меня своим преемником, да? Потому что я — дар предков?
— Никого я не выбирал! — удивленно пробормотал дед. — Ты сам захотел стать старейшиной. Пришел ко мне однажды и сказал: «Хочу быть как ты, сильным и смелым». Думаешь, я смог бы отказать любимому внуку и такому упрямцу? Ты же максималист! Если выбирать кем стать, то только лидером, если любить — то непременно первую красавицу!
— Брильянт галактики, если уж быть до конца честным, — улыбнулся Морган. — Одну из самых сильных и притягательных женщин во вселенной.
— Как радостно слышать такие слова от тебя, — старейшина умилено посмотрел на внука. — Мне сказать, чтобы сватов высылала?
— Каких сватов? Ты опять про Катарину? Нет, дед, не хочу о ней даже разговаривать.
— В смысле? — встрепенулся старый катар.
— Без формальностей, хорошо? Я скажу, что вижу. Катарина считает меня выгодной партией, но если вдруг перед ней появится даже какой-нибудь каджит, вроде канцлера Шнобби, она тут же забудет обо мне.
— Как ты смеешь называть Шнобби Шнапса — каджитом! — возмутился дед и отвесил смачный подзатыльник. — Такого достойного катара еще поискать надо!
— А ты и с ним знаком? — выпучил глаза Морган. — Дед, я что — проживаю твою жизнь?
— Упаси Разум! Но естественно, что ты познакомился с хитрецом Шнобби, он тоже любит быть в центре событий. Ох, и наворотили мы дел в молодости, — хохотнул дед. — И тут ты прав, если он появится, все деревенские женщины тут же побросают своих мужей, это я тебе точно говорю. Жаль, мать твоя не согласилась выйти за него.
— Она бы умерла первыми же родами! — вырвалось у Моргана от ужаса.
— Откуда ты это знаешь? — похолодел старейшина. — Только держатели Силы владеют такой информацией.