Сильная рука
Шрифт:
Нет, их, конечно, обучали рукопашному бою. Но не на таком уровне! Никакой голливудской показухи - он просто отработал по пяти целям. Словно машина. Арамо же выглядел удовлетворенным.
– Я ведь говорил, - потер он ладони.
– Шансы выросли. Пойдемте, могут прийти еще.
Максим кивнул. А что еще оставалось делать? Только ждать момента, когда ответы на все вопросы придут сами - вместе с памятью.
Через некоторое время они оказались возле выхода на площадь. Диспетчер поцокал языком.
– Придется пересекать. Видите, - он показал рукой, - там провал, тут рухнуло, здесь горит...
Максим пожал плечами.
– Веди, Сусанин. Ты здесь абориген, тебе и карты в руки.
Кстати, о картах. Он пошарился в кармане и выудил их на свет. Надо же. Это та самая рука, которая выпала ему в последней игре. Только картонки мятые, местами обгорелые - и будто бы ламинированы тончайшим слоем пластика. Ну да, иначе они бы рассыпались, за столько-то лет.
Спутник с интересом кинул взгляд на карты, с уважением хмыкнул.
– У вас сильная рука, господин. Надеюсь, она нам поможет. Удача лишней не бывает.
И устремился через площадь, от одной кучи обломков к другой, пригибаясь и стараясь держаться теней. Максим последовал за ним, с интересом отмечая, что ему это занятие дается куда проще, чем самому проводнику. Еще один навык, о котором не получается вспомнить?
Они почти добрались до противоположной стороны. Почти. Сзади послышался ритмичный гул, низкий, разъяренный вой сирены - и, оглянувшись, оба увидели, как на площадь, обрушивая стены угловатым корпусом, вышагивает огромная, совершенно очевидно боевая машина. На ней грубо, краской поверх фабричных эмблем было намалевано что-то неразборчивое, но агрессивное по форме. Арамо съежился.
– Нам конец... Простите, господин, я подвел вас!
– Ты меня прости, - буркнул Максим.
– Я все это затеял. Я и виноват.
Ходячая крепость тем временем повернулась на своем шасси. Ее прожектора и прочие, невидимые сенсоры обежали площадь по периметру - и зафиксировались на двух человеческих фигурках. Снова раздался рев - одно из не самых крупных орудий, выступавших сверху, повернулось в их сторону. Максим, прикрывая спутника, инстинктивно встал перед ним и выставил руку...
Мир вокруг них вскипел. Покрытие площади, горевшая неподалеку машина, стена здания за спиной - все исчезло в ослепительном, белом пламени, пыхнув, как тополиный пух от зажигалки. "Вот и конец", - успелось подумать. А еще через мгновение - "Но что-то он странный". Какого, сопсна, хрена он вообще еще способен думать?
Пламя исчезло так же, как появилось. Они стояли на дне здоровой воронки, куда в данный момент ссыпались обломки, мусор и пепел. А вокруг них обоих мягко мерцал сферический радужный пузырь. Арамо зачарованно прошептал:
– Ингибирующее поле... Как же я сразу не догадался!
– голос взвился торжествующе.
– У вас же просто обязан быть имплант!
Шагающий танк, казалось, оторопел. Свет прожекторов снова скрестился на Максиме с его спутником. Машина промедлила мгновение...
И это оказалось фатальным. Откуда-то со стороны, высоко над домами прошуршали две быстрые тени. В корпус механического голиафа воткнулось несколько едва заметных дымных следов. Тот пошатнулся, въехал в стену - и с грохотом разлетелся на части. Несколько осколков налетели на все тот же пузырь - и осыпались за его пределами на землю.
– Не знал, что так умею.
– Не "не знали", а не помните, - поправил Арамо. Он заметно приободрился.
– В любом случае, нам лучше поспешить.
Наконец они добрались до дома диспетчера. Тот был расположен в квартале, который практически не затронуло беспорядками. Лишь где-то в конце улицы тлела витрина одного из местных магазинчиков да были разбиты окна на нижних этажах. Людей по пути не встретилось.
Поднявшись на третий этаж, они оказались в достаточно неплохо, по меркам Максима, обставленной квартире. Арамо тут же бросился в дальнюю комнату, чем-то зашуршал, защелкал. Его вынужденный гость проследовал в том же направлении.
– Вот!
– торжества в голосе хозяина хватило бы на десятерых.
– Мы хранили это в семье, передавая из поколения в поколение... Устройство чрезвычайно древнее, оно помещено в стазис-капсулу, - Арамо потряс небольшой шкатулкой овальной формы.
– Вы готовы?
Вместо ответа Максим нашел относительно удобный стул, пододвинул его к стене, чтобы не упасть в случае чего, и протянул руку.
– Как пионер - всегда готов. Пора разобраться, что за нафиг здесь происходит.
С легким гудением крышка отъехала вверх. Диспетчер выудил из недр шкатулки знакомую коробочку. По спине снова пробежали мурашки. Черт, только бы не...
Что именно "не" - Максим додумать не успел. Потому что мир вздрогнул - и завертелся вокруг него, набирая обороты...
***
В лаборатории было тесно и малолюдно. Максим с интересом рассматривал многочисленные приборы, громоздившиеся на столах и полках, а Роман, извинившись, ускакал за своим научным руководителем - пожилым, невысоким и смешливым дядькой. Тот первым делом обошел вокруг гостя, потирая ладони и причмокивая губами.
– Ну-с, молодой человек, ну-с, - повторял он довольным кошачьим тоном, - это славно, что вы к нам заглянули, славно.
Становилось понятно, от кого подцепил свое "славно" сам Роман. Максим, оправив форму, шутливо вытянулся по стойке "смирно".
– Всегда готов послужить на благо отечественной науки!
– гаркнул он, как на плацу. Профессор поморщился.
– Скорее, шило в ягодицах не дает покоя, - он примирительно поднял руки.
– Впрочем, это хорошо, да, хорошо. На сколько ты выставил таймер?
– это было сказано уже Роману. Тот положил планшет, в который что-то заносил.
– Сутки. К вечеру должен сработать блок, к ночи восстановится память. Максим, сейчас - как я объяснял: тесты, энцефалограмма, томограф...
– Медосмотр, ага, - кивнул тот понимающе. Оба ученых скривились, но промолчали. Роман снова куда-то вышел, а профессор, задумчиво потрогав себя за нос, снова пробежался вокруг Максима.
– Скажите, а как вы смотрите на, ммм, расширение объема исследований?
По звучавшей в голосе надежде можно было понять, что речь идет о чем-то более экстремальном, чем томограмма. На всякий случай, потенциальный объект вивисекции подобрался.
– А конкретно?
Собеседник поскучнел и как-то поник. Вернувшийся Роман, разобравшись в мизансцене без слов, пояснил: