Синдром отсутствующего ежика
Шрифт:
Василий Семенович Филимонов, уважаемый член проправительственной фракции в Государственной Думе, председатель разных комиссий и очень серьезных комитетов, замахал на нее руками:
– Иришка! Все купишь там! Будет чем заняться!
Ирка подмигнула мне:
– Ага, вместо ночного диско будем ходить шлепки выбирать и шапки для купания! Ну, ладно, ладно… – Она чмокнула Филимончика в толстую щеку, проверила, не отпечаталась ли помада, потрепала за ухо и тише проговорила, подмигивая мне короткими, явно недокрашенными сегодня ресницами: –
Молча стоящий чуть в сторонке помощник Филимончика кивнул и первым пошел к ярко горящей табличке «Только для vip-пассажиров». Что ж, путешествие начинается. «То ли еще будет!» – очень легкомысленно подумала я, шествуя в числе «очень важных персон» в отдельный зал.
В vip-зале было еще холоднее, чем в не vip, яростно дул ледяной кондиционер, и несколько пассажиров, уже заранее надевших темные очки, лениво попивали кофе и листали журналы. Филимончик заказал себе кофе с коньяком, рюмочку тут же опрокинул, с надеждой глядя на Ирку. Та покачала головой:
– Вторую – никак, по крайней мере при мне.
Кофе он лишь понюхал, вздохнул и отдал чашку Ирке:
– Нельзя мне, сердце что-то и так колотится сегодня. Только нюхать… Сама бы съела что-нибудь, а, Ируся? Купить тебе корзиночку с желе?
Пока Ирка с Филимончиком ворковали и нежно прощались, я слушала объявления, напряженно пытаясь разобрать, на какой именно рейс закончена регистрация, и мне почему-то казалось, что уже второй раз объявляют наш рейс. Помощник Филимончика, корректно маячивший поблизости, подошел к обнимающимся Ирке и Филимончику и, глядя в сторонку, заметил:
– Ирина Михална… Ваш рейс. Надо бы поспешить…
– Оой! – просто взвыла Ирка и, еще раз пять расцеловав Филимончика, сказала: – Все, начинай считать минуты!
Филимончик, надо сказать, довольно подозрительно при этом поглядывал на Ирку и то и дело поправлял единственную лямку короткой шоколадной маечки, все норовившую свалиться с ее мягкого плеча.
– Надо бы накинуть что-то… гм… так не очень… – бормотал он. И только взглядывая на меня, успокоенно вздыхал: – Саша… На тебя вся надежда!.. Ты же не будешь по ночам до утра там… всякое, а?
– Не буду Василий Семеныч! – честно отвечала я.
– Филимон! Прекрати! Поселил меня в один номер с докторшей, так она мне клизмы будет каждый вечер ставить и… и… утром чуть свет будить, на зарядку и холодные обтирания. Так что радуйся.
Ирка меня предупредила, что Василий Семеныч отпустил ее с условием – ей закажут самый лучший номер, трехкомнатный и двухуровневый, но жить она будет в нем вместе со мной.
– Сам смотри тут!.. – Ирка погрозила ему пальцем. Видно, не впервой, потому что Василий Семеныч со вздохом отмахнулся от нее:
– Я отдохну, Ируня! Поеду на дачу, отосплюсь хотя бы, телевизор посмотрю… то, сё…
– То, сё… Вот я и говорю – смотри мне! Все узнаю потом! Что ты делал без меня…
Я смотрела на Ирку, раскрасневшуюся,
В самолете мы сели в салон первого класса, в таком моя подружка когда-то познакомилась с Филимончиком.
Ирка скинула туфли, вытянула вперед ноги, пошевелила пальцами с безупречным педикюром:
– Все, летим! Ура!.. Спасибо, Сашунь, я уж и не надеялась. Месяц уговаривала Филимона.
– А гостиница наша как называется?
Я задала, наверно, глупый вопрос, потому что Ирка вдруг засмеялась. Ну, действительно, смутилась я, какая разница, как называется гостиница…
– Вот поверишь – даже и не знаю! Но гостиница хорошая, очень. Это точно. Слушай, кстати, у меня так неудачно деньги наличные лежат, сумка маленькая… Дай я к тебе часть переложу, а? У тебя вон какая…
– Кошелка, – подсказала я. – А ты куда-нибудь запихни их.
– Да прямо! – отмахнулась Ирка. – Знаешь, я уж от наличных отвыкла! Гораздо удобнее кредиткой пользоваться. Взяла просто так, на всякий случай. Вдруг кредитку потеряю, на радостях, что вырвалась на свободу… На вот, убери пока, у меня сумка даже не закрывается.
И правда, крохотная сумочка, на которую был нашит цветок больше нее самой, еле-еле была закрыта на единственную кнопку. Я, чуть оглядываясь, не видит ли кто, как мы перекладываем с места на место толстую пачку денег, разноцветных крупноформатных евро, положила ее к себе в сумку.
– Крепко держи, – сказала Ирка. – Там две с половиной тысячи. Ой, или больше, кажется… Две восемьсот, что ли… Ну в общем – на купальники, на ерунду всякую…
Я вопросительно взглянула на Ирку:
– Я, например, взяла и купальник, и…
– И кипятильник, да? – подхватила Ирка, смеясь.
– Ничего подобного. Ты же сказала – не брать. Я хотела маленький чайник с работы взять, но не стала.
– Да какой чайник! Там и кухня в номере наверняка будет. Это же самый супер-люкс, люксовей просто не бывает. Сама увидишь!
– Хорошо…
На взлете Ирка сосредоточенно сосала конфету за конфетой, сильно сглатывая слюну, и время от времени надавливала пальцем на уши.
– У тебя не закладывает?
– Да нет вроде, – ответила я, испытывая совершенно необъяснимую радость с того самого момента, когда самолет оторвался от земли.
Как будто все мои беды, тяготы, неудачи остались там, на земле, а я, легкая, сильная, стремительно мчусь кудато, где нет ни слез, ни бед, ни тягостных мыслей. Тихо гудел мотор, медленно плыли облака рядом с крылом самолета, и невозможно было поверить, что мы летим со скоростью девятьсот километров в час, преодолевая за пять минут расстояние от Москвы до Клина.