Синдром войны. О чем не говорят солдаты
Шрифт:
Все находящиеся в грузовике либо убиты, либо ранены. Человек, выскочивший из машины в попытке спастись, лейтенант, командир взвода, лежит в придорожной канаве. Трое других все еще в кузове: иракский переводчик, задетый выстрелом из винтовки Аялы, радист с простреленной в нескольких местах рукой и санитар, которому в ногу попала срикошетившая пуля.
«Санитар стал кричать на нас: «Какого черта? Что вы наделали, идиоты?!»» — вспоминает Аяла. Несмотря на собственное ранение он пытался помочь остальным. Он подошел к кабине грузовика, и мир вокруг просто перестал существовать. Голос санитара теперь доносится из какой-то другой реальности. Майкл протягивает руку к дверце кабины, рывком открывает ее. Внутри все забрызгано кровью, но оба солдата по-прежнему сидят на своих местах. Они мертвы. Их тела и лица испещрены крупнокалиберными пулями. Аяла узнает их:
Они продолжают работу. Теперь очередь радиста, ему накладывают жгут. Он крупный, производит впечатление физически сильного человека, и ранение, скорее всего, не будет иметь серьезных последствий. Они перевязывают ногу санитару и, наконец, обрабатывают царапину на голове переводчика. Тем временем остальные в подразделении Аялы уже знают о случившемся. Одного из пулеметчиков тошнит, другой рыдает. Отныне их служба, независимо от дальнейших побед и героизма, навсегда будет омрачена этой непреднамеренной, но смертельной ошибкой. «Если бы их застрелили боевики, а мы бы просто обнаружили их, нам не было бы так плохо. Но это мы их убили».
У них с собой не было пластиковых мешков. Поэтому, достав тела сержантов из кабины грузовика, они накрыли их плащами. Дверь со стороны водителя оказалась зажата деревом, и Аяле пришлось перелезать через залитое кровью сиденье. Когда они вытаскивали тело Нардона, у него отвалилась отстреленная кисть руки. Командир взвода вызвал вертолеты. Сначала эвакуировали раненых. Второй вертолет, который должен был забрать тела, задержался, и Аялу оставили сторожить их. Ночью, при виде двух темных силуэтов на носилках на земле у его ног, Аяле было нестерпимо больно и жутко. Вертолет прилетел незадолго до рассвета. Он приземлился метрах в ста от них, и Аяла с товарищами отнесли тела.
Расследование инцидента завершилось только через месяц. Учитывая все обстоятельства, следователи признали оправданными действия 3-го взвода роты «А», подразделения Аялы. То, как развивались странные и жуткие события того дня, напоминает цепную реакцию машины Голдберга. Проверить одну из деревень недалеко от базы было приказано 2-му взводу. Они направились туда пешком. В деревне американцы наткнулись на повстанцев, завязалась перестрелка. Их командир, лейтенант, был ранен. В бою сломалась рация, так что американцы не смогли вызвать подкрепление. Командование принял сержант Нардон. Он приказал конфисковать случайно попавшийся им иракский грузовик, чтобы вернуться на нем обратно. Тем временем командование на базе узнало о перестрелке, и 3-му взводу было приказано оказать поддержку 2-му. Тогда подразделение Аялы выдвинулось навстречу синему грузовику. Отступавшие американцы отстреливались — эти выстрелы из кузова грузовика как раз и слышали Аяла и его товарищи. Они решили, что стреляют по ним. И сделали именно то, чему их учили, — уничтожили врага.
Пока продолжалось расследование, отношения между военнослужащими двух взводов оставались крайне напряженными.
«Все обвиняли нас. Они думали, мы просто заигрались, почувствовали себя крутыми мачо. Когда стало известно решение комиссии, мы вздохнули с облегчением».
Но, конечно, решение комиссии не помогло Аяле и его товарищам забыть о случившемся. Им было очень сложно продолжать службу в горячей точке.
«Каждый раз, когда приходилось стрелять, я никак не мог решиться нажать на спусковой крючок. К счастью, мы не оказывались в слишком опасных ситуациях. Я не готов был стрелять, не удостоверившись на сто процентов, что все делаю правильно. Я не хотел повторить такую ошибку».
Аялу начали мучить кошмары. Почти каждую ночь ему снова и снова снилось, как они расстреливают грузовик.
Лекарства не помогали, Аяла по-прежнему просыпался по ночам от страха. И даже когда у них родилась дочь Килей, ничего не изменилось. Они оба были еще слишком молоды, Майкл никак не мог справиться со своими психологическими проблемами — легко понять, почему уже через два года они развелись. Майкл осознавал, что ему нужна помощь, он хотел поговорить с кем-нибудь о своих проблемах. Но знал, что это может повредить его военной карьере: его даже могли признать негодным к службе. Он все-таки решил рискнуть: после того как к пережитой травме добавилась личная трагедия, он уже точно не справился бы один. У его приемной матери, Пэм, нашли рак шейки матки.
Болезнь развивалась очень быстро, и 13 мая 2008-го Пэм умерла. Майкл не успел прилететь в Нью-Гемпшир из Форт-Беннинга, чтобы попрощаться с самым близким для него человеком.
«Многие не хотят признаваться в слабости. Но я считаю, если сам не справляешься, надо обращаться за помощью».
В Форт-Беннинге Майклу помог капеллан, недавно прошедший курс десенсибилизации и восстановления с помощью движения глаз (EMDR — Eye Movement Desensitization Reprocessing). Согласно этой методике, быстрое движение зрачков пациента, следящего за световой указкой или пальцем врача, должно помочь пациенту нейтрализовать травмирующие воспоминания.
«Он просто задавал мне вопросы. И постепенно я стал понимать, что я нормальный человек, просто мне пришлось многое пережить». После нескольких таких бесед Майклу стало лучше, а еще через какое-то время он смог отказаться от прописанных антидепрессантов и снотворных. Он говорит, что иногда, особенно по мере приближения очередной годовщины, ему снятся кошмары о том дне в Ираке. Но в целом он чувствует себя намного спокойнее и увереннее.
Время и лечение помогли ему справиться с последствиями пережитой травмы. Весной 2010 года Майкл узнал, что его снова должны отправить в зону боевых действий, на этот раз в Афганистан. Но он уже не был маленьким мальчиком, с восхищением смотревшим репортажи о войне в Персидском заливе. Он видел предостаточно насилия в своей жизни и не хотел снова столкнуться с ним. Он не был уверен, что сможет выдержать еще один год, если ему опять придется убивать и наблюдать, как умирают люди. Кроме того, Майкл боялся, что на этот раз может погибнуть сам. Но его поддерживала мысль о том, что однажды ему уже удалось справиться с травмирующими событиями: после командировки в Ирак он смог заново собрать кусочки своей разрушенной жизни. Он был готов повторить этот путь, вернувшись из Афганистана.
«Я знаю, что мне предстоит. Я уже был на войне. Я очень надеюсь, что в Афганистане все будет спокойнее и с нами ничего плохого не случится. Очень надеюсь, что вернемся мы все».
P.S. Весной 2011 года Майкл Аяла вернулся из Афганистана. Вот что он написал мне:
«Я вернулся из Афганистана три недели назад. Эта командировка оказалась совсем не такой, как я ожидал. Афганцы упорнее в бою, чем иракцы. Но они тоже не подходят близко, предпочитают стрелять издалека. Мне дали очередное звание, сержанта. И я подписал контракт еще на пять лет. Перед отправкой в Афганистан мы снова сошлись с женой. Там, в Афганистане, было непросто, я потерял своих близких друзей. Но в целом, несмотря на то что я пережил, у меня все в порядке».