Синдром
Шрифт:
— Теперь понятно, — сказала Эйдриен.
— О чем ты?
— Понятно, почему отель назвали «Флоридой».
— И почему же? — полюбопытствовал Макбрайд.
— За душевную теплоту.
Вернувшись в номер, Льюис распаковал ружье, пару раз взвел затвор и испробовал спуск. Затем зарядил восемь патронов в наращенный магазин и, вытащив из упаковки карнизы, заменил их дробовиком. Заклеил коробку скотчем, извлек откуда-то перочинный нож и надрезал картонный бок на две трети вдоль и на три четверти поперек.
Эйдриен принципиально не стала следить за его приготовлениями. Она сидела
— Так каков же план? — спросила она, откладывая газету.
— План? План такой: я иду в Институт, нахожу Опдаала, и мы беседуем.
Эйдриен помолчала, ожидая, что Макбрайд разовьет мысль, но, не дождавшись пояснений, через некоторое время поинтересовалась:
— И только?
— Вообще-то нет. Во-первых, я приставлю к его голове ствол — так, чтобы наш разговор не слишком походил на дружескую беседу. Я буду очень бдителен.
Собеседница кивнула и, поразмыслив, сказала:
— Не слишком детально, не находишь? То есть то, что ты рассказал, не очень похоже на план. Я бы назвала это черновиком плана.
Тот пожал плечами:
— Другого у меня нет.
— И о чем ты его спросишь?
— А ты как считаешь? Что, где, когда, зачем и как.
Эйдриен выглянула на улицу: за окном шел легкий снежок. Немного погодя она повернулась к собеседнику и, облокотившись на подоконник, сказала:
— Хорошо, так и поступим, только я войду первой.
Льюис покачал головой:
— Нет.
— Меня там не знают, — не унималась она. — Ты засветишься — и все, конец. А если Опдаала даже нет в Институте? Тогда его предупредят. В этом случае ты к нему и близко не подберешься. А кто я? Простая студентка, проездом в городе. Хотя бы выясню, на месте ли он.
— Студентка? — повторил Макбрайд.
— Да. Скажу, что остановилась по соседству. Приехала в Швейцарию покататься на лыжах, и один знакомый — я с ним повстречалась в Штатах — попросил заглянуть и подать резюме.
— Там не подают резюме, — сказал Макбрайд. — Чтобы попасть в Институт, тебя должны порекомендовать.
— Верно, и я о том же. Он сказал, что, если буду в городе, должна непременно заглянуть и передать привет. Сказать Опдаалу, кто я. Потому что он надеется — в будущем меня порекомендуют.
— И что это за знакомый? — спросил Макбрайд. — Джефф Дюран?
— Нет! Конечно, нет!
— Эрик Бранч.
— Точно! — воскликнула Эйдриен.
— Он исследовал миграцию чернокожего населения из Азии в Африку. Я читал пару его статей — хорошо пишет.
— Вот и прекрасно! Значит, я спрошу, можно ли встретиться с Опдаалом. А если его нет, выясню, где он.
— А если тебе скажут: «Боюсь, к доктору Опдаалу нельзя просто „заглянуть“, — сказал Макбрайд с лающим немецким акцентом, — вам должно быть назначено».
Собеседница тут же прикинулась несчастной сироткой:
— Я в Цюрихе всего на пару дней…
— Не лебези, — сказал Лью. — В Институте это не пройдет.
Эйдриен снова изменила интонацию — на этот раз опустившись в сладострастные горловые глубины:
— Но я в Цюрихе всего на пару дней…
Голос звучал глупо и работал безотказно. Бросившись на кровать, Макбрайд повалил подругу и покатился вместе с ней по покрывалу: голова кружилась, возбуждение нарастало. А Эйдриен пробовала одну за другой вариации: «Я в Цюрихе только на пару дней…» Поцелуи становились все страстнее, но вскоре партнерша отстранилась от Лью и уселась на кровати. Она раскраснелась, ее светлые волосы растрепались, одна прядь прилипла к щеке. По мнению Льюиса, Эйдриен принадлежала к женщинам, которых украшает неряшливость — тогда в их облике появляется необузданность, которую все остальное время они удачно скрывают.
— Не стоит, — проговорила она. — Иначе слишком поздно будет куда-либо идти.
Макбрайд неохотно согласился. Встал с постели и подцепил прилипшее к штанине крошечное перышко.
— Кто тебя хотел порекомендовать?
— Эрик Бранч. — Эйдриен взяла с ночного столика щетку для волос и стала причесываться. — Минуточку, а вдруг они скажут: «Прекрасно, мистер Опдаал сейчас вас примет». Тогда как быть?
— Разворачивайся и уходи.
— Как…
— Просто не поднимайся с ними наверх.
— Почему? Может…
Льюис перебил ее и покачал головой.
— Пообещай.
В Институт они поехали трамваем. Макбрайд сжимал в руках коробку с «карнизом», а Эйдриен сидела неподвижно, ухватившись за металлический поручень. Почти на каждой остановке дверь с шипением открывалась, впуская в салон струю холодного, почти арктического воздуха и розовощеких пассажиров. В это время дня пассажиры представляли собой разношерстную гвардию из рабочих, пропахших никотином, пожилых горожан и хорошо одетых женщин с пластиковыми сумками для покупок. На одной из остановок на борт поднялся бурлящий воодушевлением поток ребятишек в школьной форме.
Оживление детей ярко контрастировало с настроением Макбрайда, который становился все мрачнее по мере приближения к цели. Беспокойство его росло. Льюис боялся, что едет «туда — не знаю куда», что по искомому адресу Института не окажется и вместо городского особняка с горгульями на водосточных трубах он увидит пустое место или остановку электрички. После того случая в Бетани-Бич, когда столь ясно представлявшегося ему дома не оказалось на месте, Макбрайд все еще сомневался в реальности собственного прошлого.