Синеглазый
Шрифт:
К утру я приняла решение. Я не могу уволиться – мне нужны деньги. Но я могу быть невидимой. Тихой тенью, скользящей по коридорам после закрытия офиса. Буду приходить позже, уходить раньше. Избегать его, как болезни. Как искушения. Как судьбы.
Глупая, наивная Анна. Как будто от судьбы можно убежать.
– Нашел! – его голос, низкий и хриплый, заставил меня вздрогнуть так сильно, что ведро с водой качнулось, расплескав часть на пол.
Денис стоял в
– Ты постоянно избегаешь меня, Анна, – это прозвучало не как вопрос, а как утверждение. Он оттолкнулся от косяка и шагнул в кабинет, закрыв за собой дверь. Щелчок замка прозвучал как выстрел.
Сердце рухнуло куда-то в желудок. Легкие забыли, как дышать.
– Никого я не избегаю, – я выпрямилась, крепче сжимая швабру, словно это могло защитить меня. – Просто работаю.
– Врешь, – он сделал еще шаг ко мне, и я невольно отступила. – Последние два дня ты менялась сменами с другими уборщицами. Приходила в шесть утра, а не вечером.
Он заметил. Он спрашивал обо мне.
– У меня есть личные дела, – мой голос звучал неубедительно даже для меня самой. – Мне удобнее утренняя смена.
– Чушь, – еще шаг, и пространство между нами сократилось до двух метров. – Я специально приехал раньше сегодня. Чтобы поговорить с тобой.
Мурашки побежали по коже, нервные окончания вспыхнули, как бикфордов шнур. От его присутствия воздух в комнате, казалось, сгустился, стал тяжелым, наэлектризованным. Я физически ощущала его – каждой клеткой кожи, каждым нервом.
– О чем нам говорить? – я отступила еще на шаг, уперлась спиной в стол. Ловушка. – У нас нет ничего общего.
О, какая ирония. У нас слишком много общего, и ты даже не подозреваешь об этом.
Его губы дрогнули в усмешке, от которой что-то оборвалось внутри.
– Врешь, – повторил он тихо. – Я вижу, как ты смотришь на меня, Анна. Как вздрагиваешь, когда я рядом.
Он подошел еще ближе, теперь нас разделяло меньше метра. Я чувствовала тепло его тела, его запах – смесь дорогого парфюма, кофе и чего-то неуловимо мужского, первобытного.
– Денис, – мой голос дрогнул, – я не понимаю, чего ты хочешь.
– Тебя, – просто ответил он, и от этого короткого слова низ живота скрутило горячей спиралью. – С первого дня, как увидел.
Меня? Ты хочешь меня? Если бы ты только знал, кто я…
– Это… неуместно, – выдохнула я. – Я вдвое старше тебя. Я твоя… уборщица.
Он рассмеялся – низким, раскатистым смехом, от которого по коже пробежал электрический разряд.
– Если бы меня волновал возраст или статус, думаешь, я бы стоял здесь? – он наклонил голову, изучая мое лицо. – Меня интересуют
Я не знала, что ответить. Горло перехватило, а сердце колотилось так, что он наверняка слышал его стук. Двадцать лет не смотрела в глаза мужчине, не ощущала этого напряжения между телами, этой химии, от которой плавятся кости и горит кожа.
– Почему? – прошептала я.
Он поднял руку, и я замерла, как кролик перед удавом. Его пальцы, смуглые, с четко прорисованными венами, легко коснулись моей скулы, обводя контур лица. От этого прикосновения словно разряд тока прошел сквозь тело, и я невольно подалась к его руке.
– Ты другая, – его голос стал ниже, интимнее. – В тебе есть глубина. Тайна. История. Когда я смотрю в твои глаза, то вижу… столько всего.
Если бы ты только знал, что именно ты видишь. Если бы только знал, какую историю я прячу за этими глазами.
Его большой палец скользнул по моей нижней губе, чуть оттянув ее. Этот жест был таким откровенно чувственным, что у меня перехватило дыхание.
– Кто ты, Анна? – прошептал он. – Что ты скрываешь?
Я убила твоего отца. Я отсидела двадцать лет. Я разрушила твою семью.
– Ничего, – солгала я, отворачиваясь от его руки. – Я самая обычная женщина.
Он усмехнулся, и в этой усмешке было что-то от хищника, чувствующего слабину жертвы.
– Тогда почему дрожишь? Почему краснеешь, когда я близко? Почему не смотришь мне в глаза?
Потому что твои глаза слишком похожи на глаза отца. Потому что каждый раз, когда я вижу их, меня разрывает между прошлым и настоящим.
– Я не привыкла к… вниманию, – выдохнула я. – Особенно от таких, как ты.
– Таких, как я? – его бровь изогнулась. – Каких же?
Молодых. Красивых. Живых. Непохожих на тех сломленных, озлобленных женщин, с которыми я провела двадцать лет.
– Молодых, – я наконец нашла в себе силы посмотреть ему в лицо. – Это неправильно, Денис. Ты мог бы быть моим сыном.
Ты почти был им. В другой жизни, в другой реальности, где я не оттолкнула Виктора, где он не упал, где мы все-таки стали семьей.
Что-то промелькнуло в его взгляде – тень, которую я не смогла разгадать.
– Мне плевать на возраст, – его голос стал жестче. – И на условности. И на то, что "правильно", а что нет.
Он сделал еще шаг, окончательно нарушая границы личного пространства. Теперь я чувствовала его дыхание на своей коже, видела каждую ресничку, обрамляющую эти невозможные глаза.
– Хочешь, чтобы я ушел? – спросил он тихо. – Скажи сейчас, и я больше не подойду к тебе. Не заговорю. Буду просто еще одним сотрудником.
Да. Уйди. Беги от меня как можно дальше. Спасай себя, пока не стало слишком поздно.
Но вместо этого я молчала, глядя в его глаза, как в бездну. Я тонула в них, и, боже, это было сладкое утопление.