Синеока, что делать?
Шрифт:
— Не-а! Мы уже со всеми договорились. Друзья съедутся, будем тусить, — подпрыгивая на сиденье в предчувствии встречи, ответил Вовка. Один из двойняшек.
— Вы же каждый день с кем-то в сети, с кем-то на тренировках встречаетесь. И соскучились?
— Пап, тут же каждый день! И без всяких родителей!
— Тебе вообще удивляюсь! С пацанами круглосуточно, — обращаясь к дочке, сказал Иннокентий.
— Не вы ли меня на каратэ отдали? Не хотели париться с разными кружками. Вот теперь пожинайте плоды. Все девчонки на танцы или в художку. А я с парнями драться иду! Кстати, хочу с первого сентября
— Здорово! Главное раньше времени руки-ноги не переломать на соревнованиях. А то кисточки нечем держать будет.
— Переплюнь!
— А я хочу фотик! Профессиональный. Хочу фотографом стать. Фотать красивых девушек, еду и всё такое.
— А это ещё откуда? Что за бредовые идеи? Мой сын не может заниматься такой ерундой!
— Нормальные идеи. Знаешь, сколько хороший фотограф зарабатывает?
— Нет. Даже не интересовался никогда. И не хочу! В принципе время есть. Ещё что-нибудь в голову придёт. Я вот химик и не жалею! А в молодости тоже занимался фотографией.
— Нужно сокращать химию в жизни! Скоро от пластика откажемся, а там глядишь, и от всего остального! — скорчив умную рожицу, парировала Оля, сложив руки в узел на груди.
— Не думаю, что можно от всего отказаться. Ты моя Грета Тумберг. А шампуни? Чистящие средства, одежда?
— Одежда?
— Колготки у тебя нейлоновые. Пуховики из болоньи, поди? Голимая синтетика! А косметика? Да много чего! В лес пойди, всё что там есть, натуральное. А вот чего нет… того и не будет без химии!
— Наверняка есть какая-то альтернатива! — отмахнулась Оля.
— Никакой! Единственная альтернатива: вернуться назад! В Средневековье!
— Очень познавательно, папочка! Понимаю, почему тебя тянет в Средневековье!
— И почему?
— Там было разрешено многоженство!
— Во всём есть свои положительные и отрицательные стороны! — свернул беседу Иннокентий и всю оставшуюся часть пути молчал. Высадив детей на большой площади перед театром, он поехал искать парковочное место. Автобусы для перевозки детей уже стояли, но посадку ещё не объявили.
Иннокентий поставил машину и подошёл к детям. Они уже весело галдели в компании друзей. Оглянувшись, он увидел женщину с выбившимися из высокого хвоста волосами. Она заполошно бегала среди детей, собирая путёвки, медкарты и справки. Считая детей по головам.
— Извините, вы здесь главная? — спросил Иннокентий Петрович.
— Да. А что?
— Когда отправление? Я сильно тороплюсь.
— Когда у меня сойдутся списки. Опоздавших ждём ещё полчаса и едем. Все такие не собранные. Слава Богу, что это последний год!
— Почему последний?
— Нам сообщили, конфиденциально, конечно, что в следующем году лагерь закроют. Недалеко планируется строительство химкомбината. И мы входим в зону отчуждения.
— Да? Интересно, кто это вам сообщил. Ещё мы даже не в курсе, получится что из всей этой затеи или нет, — добавил он тихо и встал недалеко от детей.
— Лианочка, ты готова? Мы уже сильно опаздываем.
— Да. Я готова. Как тебе? — Лиана вытянулась по струнке перед Кешей в новом брючном костюме сафари и кроссовках. Он тоже оделся по-походному. В костюм для рыбалки. И выглядел похожим
— Просто блеск! — прокомментировал он её прелестную фигуру, обтянутую широким поясом. — В путь! Нас будет сопровождать ещё несколько человек в форме. Не пугайся. И машина полицейского сопровождения. Кто знает, что за банда там обитает. По документам Лисий Бор принадлежит дочке одного бандюгана. Якобы он приобрел его ещё в 90-е. Известный в те годы авторитет. Ну и видимо в этом бардаке, я говорю про 90-е годы, и вышло так, что о собственности на землю мы узнали не сразу. Погуляем там. Разнюхаем обстановку. Может быть там никого и нет давно! Ха-ха. Обкурились конопли и скурвились! Хиппи…
— Скурвились?
— Или того хуже! — добавил он, не разъясняя. И захлопнул дверь.
Длинной кавалькадой машины тянулись вдоль трассы, как огромный чёрный питон. Приделай ему крылья и один в один — мифический дракон. Лиана смотрела в боковое окно и сердце клокотало от нарастающей тревоги. Где-то в Лисьем Бору находился ещё один магический узел. Там магию хранила слюдяная пещера с крупными вкраплениями горного хрусталя, скрытая в скалистом холме посреди соснового бора.
Лиана переживала: сможет ли найти его. Она удалила магическую печать, и теперь только тонкие корешки, обрывки, магические нити, ещё сохранившиеся в теле, давали о себе знать. Не более. Даже если будет возможность вернуться, такой, как прежде, она уже не станет никогда. Не слышали ещё в мире фей, чтоб кто-то возвращался после удаления магической печати.
Через час кавалькада съехала с трассы в лес. Теперь двигаться приходилось по просеке. Песчаная почва представляла собой дорогу только метров сто. Потом корни и ухабы превратили её медвежью тропу. Но по внешнему виду можно было сказать, что по ней периодически кто-то ездил.
— Ей Богу, если и жил здесь кто-то, то теперь вряд ли.
— Иннокентий Петрович! Вы уверены, что мы не ошиблись дорогой? — крикнул из следующего за ними автомобиля сопровождающий.
— Если судить по карте, то да! Видите, следы от шин? Недавно тут прошёл большегруз. Кто-то этой дорогой пользуется. Однозначно.
— Я чувствую себя Туром Хейрдалом в этой глуши! — крикнул кто-то ещё. Его голос заглушал шум двигателей.
— Когда я работал в стройотряде, мы однажды попали на строительство узкоколейки, — кричал в окно Иннокентий. — Так нам вот так же приходилось продираться через тайгу. Было огромное желание повернуть назад! Ха-ха! Подальше от комаров и поближе к людям! Ещё то себе приключение!
Через двадцать минут сосны расступились, и кавалькада из автомашин остановилась у въезда в деревню. Иннокентий вышел из машины первым. Следом за ним потянулись остальные, осматривая деревню в приоткрытые ворота. Ворота из плотно подогнанных толстых жердей у въезда поставили недавно. Так берегины упражнялись в плотницком деле. Конструкция ворот плавала, как хлипкая лодочка на воде, когда ворота открывались и закрывались. Казалось, что жить им недолго, но магия делала их похожими на стены острога, не меньше. На одной из створок ворот красовалась строгая табличка: «Частная собственность. Вход запрещен».