Синеока, что делать?
Шрифт:
— Вот клоуны! — веселился Лавр. — А быть чародеем — здорово! Научите меня?..
На пляже открылся омут. Из портала появился Шмель.
— Вот вы где! Чем вы здесь занимались? Я почувствовал вспышки магии, и присутствие людей здесь меня насторожило.
— Мы немножко повеселились, — ответила Виола.
Секрет Синеоки
— Шмель, ты не представляешь, как тесен мир! — всплеснула руками Виолка.
— Ты имеешь ввиду людей?
— Да. Здесь рядом детский спортивный лагерь находиться. Как раз на границе
— Какого толстопуза?
— Того самого директора несуществующего химкомбината! Помнишь, приезжал к нам и ходил, в каждый угол заглядывал?
— А вы не продадите нам это место?.. — кривляясь, изобразил Лавр, Иннокентия Аничкина.
— Их зовут Оля и Вова. Они нам угрожали! — вставила словечко тихая Кления.
— Ого! Действительно. Не удивляюсь, что вы захотели их проучить.
Лавр и Виола промолчали о том, что идея появилась значительно раньше. Оба подумали, оправдываясь, что желание пришло интуитивно. Как и все детские желания, впрочем…
— Мне пора, — сказала вдруг Кления и друзья поняли, что добрались до вековой сосны, в которой обитала лесавка.
— Может, к нам? Я собираюсь печь блинчики. Пока нет Лилии и отца, решил научиться готовить самостоятельно. Сегодня блинчики. Только сразу предупреждаю, я только учусь!
— А можно?
— Конечно, — ответил Шмель, срывая малиновый цветок пиона, загадочно при этом улыбаясь.
— Что это с ним? — шепнула Кления Виолке. Но та только пожала плечами.
Шмель шёл впереди, насвистывая не хуже соловья, девчонки болтали о своём, о девичьем, а Лавр что-то говорил, говорил… и если бы ему взбрело в голову спросить о чём-то Шмеля, то, ей Богу, Шмель не сразу бы догадался, что ответить. Он витал в облаках, приняв свой истинный облик, хотя все эти дни в присутствии людей и берегинь старался не выделяться. По тому, как он отстукивал копытами, по камушкам дирижируя рукой в воздухе, можно было решить, что леший сочиняет стихи…
Лавр расположился в гостиной с тестом, над которым они колдовали вместе с Виолкой, поставил на стол блинницу и приготовился «священнодействовать». Блинница без магии была абсолютно бесполезна, а Синеока всецело отдалась вниманию Шмеля.
— Мам! Ну, мам! — не мог докричаться Лавр.
— Что, мой хороший? — не поворачивая головы, спросила Владычица, беспрестанно улыбаясь болтовне лешего.
— Шмель! Я собираюсь печь блинчики. Может, уже хватит!
Оба, как по сигналу, обернулись. На лицах читалась растерянность и вопрос.
— Я расскажу всё папе!
Синеока и Шмель разом прыснули. А следом смешинку подхватили и все остальные.
— Что смешного? Ну что смешного!
Когда все, наконец, отсмеялись, Синеока подошла к блиннице и, водя рукой над конфорками, нагрела их до ста градусов.
— Готово!
— Не уходи! Температуру нужно поддерживать.
— Виолка, смотри. Вот так! Давай, давай… В-о-о-от. Молодец! Теперь вы настоящая команда. И Лавр тоже, сосредоточься. Жар должен рождаться в груди. Нар эн тьярс. Малтанайе. Почувствуй его. Чувствуешь? А теперь отправляй
Кления смотрела на то, как творится магия, с восхищением. Лесавки использовали лишь малую часть своих сил. Они не творили заклинаний, и вся их магия заключалась в том, чтобы слиться с природой. Она шёпотом произнесла слова и почувствовала, как разгорается огонь в её груди.
— Кления, умоляю! Одна в лесу не пытайся творить заклинания. Может начаться пожар, и лес погибнет! Дети! То же самое я говорю и вам. Запомните сразу и контр-заклинание…
Синеока несколько раз произнесла слова на неведомом языке, и дети послушно повторили. И вдруг глаза их расширились: едкий дым заполонил гостиную
— Блинчики! Мои блинчики!
Лавр схватил лопатку и, подхватив блинчики, по очереди выложил их на тарелку.
— Первый блин… трамплин. Жареные гвозди! — выругался Лавр. И девчонки снова засмеялись.
— Давай заново! — предложила Виола, нагревая блинницу.
Блинчики получились: пальчики оближешь!
— Знаешь, сынок, пока ты здесь, я могу привыкнуть к этим блинчикам не на шутку!
— А знаешь, как я их люблю! Особенно со сгущенкой.
— Что это ещё? Чувствую, человеческая пища до добра не меня не доведёт. Что тут говорить! Весь мир пал к «ногам» блинчиков. Магический мир может не выдержать столь коварной интервенции. С завтрашнего дня ты садишься на диету. Сокращаем мучное, увеличиваем количество трав и ягод!
— Бе! Может, я не бергинь? Терпеть ненавижу травяные настои и взвары. А от ягод у меня бурлит в животе! — словно извиняясь, пожал плечами Лавр.
— Ты просто не привык. Поживешь у нас, и всё станет по-другому.
— После обеда, кстати, все идём на сбор малины, — сказал как бы между прочим Шмель, кидая в рот блинчик и подмигивая Синеоке. Та восседала в кресле, непоколебимая и властная. Истинная королева. Холодная внешне, она могла превратиться в дикую рысь, а могла стать пушистой кошечкой. Но и в том, и в другом обличии она повелевала, управляла чувствами вступившего с ней в диалог человека или магика.
— Да. Работать. Все идут работать!
Два часа Лавра учили управляться с ягодными кустарниками. Под конец он думал, что упадёт в малину и уснёт на первой подходящей кочке. В коттедж вернулся сильно уставшим.
— Ван: найти плантацию. Ту: очистить от папоротника, кустарника, высокой травы. Фри: дублировать кусты. Найти рясные кусты с крупной ягодой и дублировать. Если вы играли в оазис, должны понимать, как это происходит, — рассказывал он Степану и Лилии, которые приехали в деревню после обеда.
— Дублировать? И ты смог?
— Мальва меня научила. И полоть, и дублировать. В итоге я смог создать плантацию пять на пять метров. Собрал с неё ведро малины. Фо: малину нужно было законсервировать.
— Варенье, что ли, сварить? — усмехнулся Степан.
— Наложить заклинание консервации. Чтобы ягода не испортилась раньше времени. Мы же её на продажу выращиваем! Вот так и пашем с утра до ночи, словно рабы на плантациях. Чтоб ягодка к ягоде: как на картинке детской книжки. Всё! Сил моих нет!