Синеволосая ондео
Шрифт:
– Тихо! Аяна, нужна твоя помощь!
– Линета! Отпусти!
– Аяна, нам нужна помощь. Кирья плачет! Пойдём! – обеспокоенно продолжала тянуть её Линета. – Ну же! Ну!
Линета вела её в полумраке между светильников на стенах, и Аяна перебирала ногами, смутно понимая, что её ведут на женскую половину, куда-то недалеко от её же комнаты.
Наконец Линета открыла одну из дверей и втянула Аяну за собой. Та моргала, пытаясь остановить легко кружащиеся огоньки.
Это была красивая, просторная гостевая спальня, и прямо посреди широкой резной кровати,
– Кирья Равита всё же решилась сказать киру Карису о своих чувствах, – сказала Линета, едва заметно закатывая глаза. – Его всю зиму не было в Ордалле, и вот, когда он возвращается туда, её увозят на юг. Сегодня была последняя возможность, но рядом постоянно кто-то отирался. Теперь кир Карис уедет в Ордалл, а госпожу могут за это время просватать. Нам нужно передать ему записку, и срочно, потому что с утра он уезжает.
– А... А зачем вам я? – спросила Аяна, сжимая кемандже и пытаясь остановить слегка рассеянный взгляд на лице кого-то из девушек.
– Аяна, – придвинулась к ней капойо Линета. – Он на мужской половине.
– Ну... Так передайте через катьонте, – хихикнула Аяна, удивляясь, как им самим не пришло это в голову.
– Мы не можем так рисковать. Камьеры болтают. Ты не похожа на ту, которая нарочно будет портить репутацию кирьи, потому что и сама идёшь за любимым. Пожалуйста, помоги. Ты говорила, что в темноте тебя можно принять за парня. Ты можешь зайти на мужскую половину и передать записку прямо в руки Карису? Не его камьеру, не кому-то ещё, а только ему?
Аяну вдруг охватила бесшабашная удаль, явно поднятая со дна её души прекрасным лёгким вином. Почему нет? Харвилл говорил – сойдёт. Сойдёт за парня!
– Я не знаю, где его комната. Если объяснишь – передам, – уверенно, почти совсем трезво сказала она, откладывая кемандже на диванчик.
Равита перестала рыдать и замерла, прижимая ладони к щекам.
– Спасибо!
– Не за что. Я ещё ничего не сделала, – рассмеялась Аяна. – Дайте мне письмо, я возьму костюм из фургона, переоденусь и отнесу.
– Принеси костюм наверх и переодевайся в общей комнате. В дом не пустят незнакомого парня, – сказала Линета, передавая Равите грифель и клочок бумаги..
– Поняла. Давай записку. И объясни, куда идти.
Светильники на стенах женской половины слегка расплывались.
– Мне надо забрать вещи из фургона. Вещи, которые нужны мне для того, чтобы их забрать, – сказала она внизу, сдерживая смех, и катьонте выпустил её, очень внимательно вглядываясь в её лицо.
Сброшенное платье тихо прошелестело, падая за диван. Аяна натянула брюки и камзол. В доме не носят шляпу... Жаль. Ладно. Она сняла камзол и снова надела его, но уже поверх волос, отчего казалось, что они длиной по плечи. Теперь борода. Кривовато, но сойдёт. Нормально!
Вход на мужскую половину – напротив входа на женскую. Тихонько, мимо светильников... Главное, не хихикать. Линета сказала, что у него угловая комната,
Ей повезло. На мужской половине ей попался лишь один катьонте, который даже не взглянул в её сторону, а дверь в угловые комнаты вела лишь одна, и она постучала туда, затаив дыхание. Навстречу ей высунулась взлохмаченная голова и рука со свечой, и на пальце блеснуло большое кольцо.
– Кир Карис?
– Да. Что ты хотел?
Аяна чуть не расхохоталась. Он взаправду принял её за парня!
– Тебе письмо.
Карис распахнул глаза и втащил её в комнату, схватив за запястье. Потом он отпустил руку и посмотрел на свои пальцы.
– Ты кто? – с подозрением спросил он. – Ты не парень!
– Я... Белисса, – хихикнула Аяна. – Тебе письмо от Равиты.
Он просиял и вытянул руку, и Аяна вложила в неё записку.
– Жди ответа, – сказал он, наклоняясь над столом со свечой.
Он написал что-то на бумажке и обернулся, улыбаясь.
– У тебя такая тонкая рука, что я испугался, – сказал он. – На. И вот.
Он вложил ей в руку записку и три серебряных монеты.
– Иди скорее. Спасибо. Если понадобится помощь с чем угодно – найди меня в Ордалле. Я Бинот Карис. Ты осчастливила меня.
Она не знала, что писала ему Равита, и что он написал в своём ответе, но лицо Равиты тоже просияло так, что и без слов многое стало ясно. Да уж, со смехом думала Аяна, снимая камзол в тёмной комнате и накидывая платье.
39. Ондео в последний раз
– Небеса милосердные, – ахнула Килин. – Аяна... Твоё лицо! Ты заболела?!
Аяна подняла руки к лицу и ощупала щёки. Внутри всё моментально похолодело, и она с ужасом посмотрела на Килин, потом вдруг поняла и расхохоталась.
– Я забыла отклеить бороду вчера ночью!
Они хохотали так, что разбудили Кимата, и он теперь сидел с грустным видом, глядя, как она отклеивает сетку с редкими козьими волосками с лица.
– Ты будешь завтракать здесь? Я принесла твою кемандже. Капойо Линета сказала, что ты устроила личное выступление для кирьи. Я рада за тебя! А ещё ваша одежда высохла.
– Спасибо большое. Килин, а почему у меня не болит голова?
– А с чего ей болеть? Это же не бурда с дрожжами, которую тут на востоке гонят. Это благородное вино.
Аяна подошла к окну, распахнула его и поёжилась. Холодно! В комнату вплыл аромат цветущих деревьев в парке.
– Мы спустимся к вам. Сейчас, только оденусь.
– Расскажешь, зачем тебе была нужна борода? – подмигнула Килин.
– Это тайна, – подмигнула в ответ Аяна. – Правда.
Кимат поел, почти не испачкав ни себя, ни стол, и она вывела его наружу, а сама села на одну из скамеечек и вытянула ноги, любуясь на ухоженные деревья, чёткие линии живых изгородей лабиринта, рваные облака на голубом, как волосы ондео, небе.