Синие лампы темного мира
Шрифт:
– Начало двадцать первого века, - неожиданно произнесла рыжая.
– Что? – то ли вслух, то ли про себя переспросила Сан.
Девчонка продолжала мучить доисторический шарфик, пока окончательно не удовлетворилась результатом и своим видом в зеркале.
– Мое любимое время, - продолжила, словно бы не слыша предыдущего вопроса. – Это школа, в таких учились твои прабабки и прадеды.
– Кто ты? – Может, эта рыжая и безумно симпатичная, но явно чокнутая.
– Если бы все развивалось так, как положено, в две тысячи пятьдесят первом ее бы разрушило от мощного взрыва бомбы. Люди не умеют жить мирно. Так что Третья мировая была лишь вопросом времени. Через шесть лет им надоело бы заниматься ерундой, и на месте образовавшегося котлована выстроили
Но все пошло не по плану из-за моего дурного брата. Поэтому теперь на месте прекрасного образца типичного общеобразовательного заведения стоит уродливая больница. Эх... Дети не боялись света. Им не надо было прятаться от невидимых тварей. Они играли в этих коридорах в салки, хотя полы были скользкими, приклеивали жвачки там, где было не положено, нарушали правила, потому что иначе нельзя вырасти, - вздохнула незнакомка. Сан все еще не понимала, почему так хочет узнать, кто она и почему при этом всецело и полностью ей доверяет.
– Пойдем-ка, выйдем.
Они не вышли. По законам сна нельзя перемещаться, просто делая шаги и открывая двери. Коридор сменился безлюдной улицей. Вместо надоевшего всем снега, под ногами Сан оказался голый асфальт с трещинками и вздутия от древесных корней. Высаженные у дороги березы, каштаны и тополя тянули их во все стороны, игнорируя желание людей ходить по ровному покрытию. Перли напролом, как бы сказал Жильцов.
Осень. Уже не ранняя, но еще не поздняя. Приблизительно часов четыре-пять, солнце закатывалось девушкам за спины, бросая какой-то уставший, но все равно приятный свет. Незнакомка снова замолкла, просто продолжая идти вперед. Руки – в карманы, нагнула голову, и будто бы совсем не замечала плетущуюся за ней Сан. А той хотелось задать еще тысячу вопросов, на которые она вряд ли бы получила ответы. И все же это лучше, чем просто слушать. Свой собственный голос немного разрушал тот магнетизм, которым обладали длинные золотые кудри и смотрящие сквозь тебя глаза. Сан изо всех сил спешила за незнакомкой, но догнать ее не могла, покуда та сама не остановилась.
– Не важно, кто я, - наконец произнесла она что-то разумное. – Главное, запомни кое-что перед тем, как проснешься. От тебя зависит многое, очень многое. Но прежде чем взваливать на себя ответственность или сдаваться, подумай о себе. Не о тех, кто умрет. Не о тех, кто будет жить дольше, чем ты. О себе. Чего ты сама хочешь, к чему стремишься. Быть человеком, не значит нарушать правила. Равно как и не значит слепо им следовать. Выбор должен исходить отсюда, - рыжая коснулась Сан в районе груди. – И от сюда. – Прикосновение к виску. От прохладных пальцев исходит спокойствие. Нос улавливает смесь запахов: какао, выпечки, раскаленных прутьев камина, бумажной пыли, свежей стружки и почему-то шампуня, которым моет голову Марат. – Следуй за своими желаниями, за тем, что тебе дорого.
Сан никак не могла вспомнить окончание сна. А был ли у него, вообще, конец? Перед глазами все еще стоял образ рыжей девчонки, а ее голос эхом отдавался в ушах. Сейчас было бы неплохо охладить голову, но даже не глядя на часы, охотница знала – за стенами больницы белеет ясный морозный день. В такое время ни один охранник не выпустит ее наружу.
Она была приговорена к вечному заключению
– Ты поговорила с ней? Зачем? – изумилась голубоглазая.
– Надоело наблюдать за этим цирком. – Как всегда причина оказывается банальнее, чем хотелось бы. Хоть бы раз ее сестра-близнец обосновала свои действия хоть какими-то благими намерениями. Но нет. У нее только два ответа: «Мне скучно» и «мне надоело». Да уж, такая она, богиня Случая. Стерва, каких поискать. – Не бойся, я не выдала никаких тайн. Просто дала хороший совет. Сама знаешь, от хороших советов еще никто не помирал. На то они и хорошие.
– И что теперь? Она… будет писать дальше?
– Откуда мне знать?
Еще одна дурная привычка сестрицы, все время отвечать вопросом на вопрос и таращить свои бирюзовые глазищи. Будто она вовсе ни при чем. И, конечно же, не делала ставку, как все остальные Творцы. Но вытрясти из нее правду сложнее, чем превратить железо в золото. Теоретически возможно, а практически почему-то не выходит.
– Хорошо. В любом случае, мы скоро об этом узнаем. Наш братец недавно заходил ко мне, хвастался, как здорово «ткнул кабета рожей в его же дерьмо».
– Где он только таких выражений набрался? – богиня Случая покачала головой. Строго говоря, в этом споре она держалась нейтралитета. Но все же приятно было видеть, как близняшка улыбается. Они никогда особо не ладили с Пресекателем. Жизнь и Смерть, одно не работает без другого. Но это вовсе не означает, что обоим нравится этот вынужденный союз.
– Он купится. Несомненно, - бормотала голубоглазая. – Ему же так приятно смотреть, как разрушаются чужие мечты. Вина, сожаление, злость. Отличный коктейль для самоубийства. Или убийства. Ты хорошо тогда сработала, с тем парнем. Стоило столкнуть Сан с крыши, стоило. Люди больше слушают других, чем себя, хоть и кажется наоборот. А теперь у девочки есть шанс услышать себя.
– Скажи мне честно, Кар-кре, ты ведь затеяла весь этот глупый спор не для того, чтобы доказать превосходство искусства над эгоизмом, так ведь? Ты просто хотела проучить нашего братца, с самого начала все спланировав. Не так ли?
Голубоглазая только многозначительно улыбнулась. У нее тоже была дурная привычка не отвечать на вопросы.
Ее прервали самым беспардонным образом. Кто-то, не стучась, вошел в палату. Карпатова хотела было огрызнуться и выгнать непрошеного посетителя вон, но осеклась на первом же слове:
– Какого…
– Совсем не рада меня видеть? – хмыкнул седовласый. – Прошлый раз мне пришлось срочно исчезнуть, и мы с тобой так и не договорили. Смотрю, ты занята?
– Да.
Как всегда, при появлении Пресекателя, Сан начинала раздражаться. Аж за ухом снова зачесалось. Врачи говорили, что это очень хорошо. Раз чешется, значит, заживает. Но радости от этого что-то не прибавлялось.
– Можно взглянуть? – А вот противиться ему она еще не научилась. – О, романчик? Главный недостаток всех женских романов – недостаточная жестокость. Они не любят писать о крови, о боли, пытках. Ну, давай, назови мне имя того самого принца на белом коне? Вы же не можете без поцелуев и свадеб в конце. Ну, или хотя бы мелодраматично пущенной слезы, сменяющейся улыбкой. Ведь все всегда должно заканчиваться хорошо, иначе это вовсе не конец. Никогда не понимал этой глупости. Остановка сердца… и тьма навсегда. Все остальное – лишь перевалочные пункты между конечными станциями.