Синяя кошка

Иванушкин Александр

По дороге я учился управлять хвостом. Вокруг ноги его завивал, шкрёб по стене выпущенным жалом, убрал жало и щекотал кончиком хвоста Бекку за ушами. Та терпела.

Мы вошли в столовую очень вовремя. Кабан держал за шею фарга охранника, причём на весу, на вытянутой руке, и синяя львиная морда уже почернела.

— Отставить!

Успел крикнуть я. Офицер Кин упал на пол и засучил ножками. Жив еще, слава Богу.

Кабан доложил:

— Мой лорд, это уродище пульнуло в меня из своего оружия. Хорошо

в доспехе был.

— Он офицер охраны. Единственный воин здесь.

Уточнил я.

Казаки свалили свои самодельные копья под стенку и стояли вокруг фарга, которого пыталась привести в себя рыдающая Нина. Запах её доброты остался, а вот страх из букета исчез.

Доброта задавила его. Точнее превратила в какое-то безбашенное отчаянье. Слабая как пух самочка сейчас ничего, вообще ничего не боялась. Она просто хотела, чтобы фарг жил. Силу этого её желания я чувствовал физически. И все казаки чувствовали.

Офицер Кин с хрипами, но дышать начал. Одна из его рук была вывернута неестественным образом. Наверное в ней он держал оружие «пульнувшее в Кабана». И поплатился.

И офицер Кин пах смертью. Он сейчас холодно и терпеливо перебирал варианты действий ведущие к нашей окончательной гибели. Молодец.

— Ты зачем напал на моего человека?

— Не знал, что он твой.

— Но ведь не знал, что и не мой?

Фарг задумался.

— Ты поступил как глупый трус. Где твоя выдержка? Даже эта самочка бесстрашнее тебя.

— Убейте меня сейчас, иначе рано или поздно, я убью вас всех.

В прошлую нашу встречу он не был таким резким. Дёмыч накакал ему в голову, пока меня не было?

— Как скажешь.

Жаль. Нина не поймёт. Но этот не вернётся к семье. Я выстрелил ему в сердце хвостом, выпустив трёхгранное жало. Хвост пробил и позвоночник, и в пол немного вошёл. Прости, Сабрина. Может другие фарги смогут стать нашими друзьями?

— Кабан, здесь есть где-то человек по имени Дёмыч. Но это не наш Дёмыч, а сука-враг. Найди и убей.

Я же собирался всем сохранить жизнь. Да. Я хотел сохранить жизнь «нейтральным ненужным». Оставлять же в живых откровенных врагов не позволяет мне моя новая кровь. Проще убить себя, чем оставить врага жить.

— Лютик, тут по стенам прячутся две ящерицы умеющие менять цвет. Их надо вежливо выпроводить в коридор. Не порань.

Лютик повёл носом, засёк хамелеонов и пошёл отрывать их от стен.

— Нина, не реви. В мед центре сейчас Корви младший. Он аналитик сектора, большая шишка вне аквариума и хороший человек. Отведёшь ящериц в мед центр, к нему. Это будет место вашего пребывания, пока мы не пробьёмся наверх.

— Ты чудовище!

Выкрикнула.

Как скажешь. Надо было оставить этого фарга измышлять способы нашего уничтожения?

— Давай, Пушок, уводи отсюда тех, кто еще жив. И думай о том, что у каждого

из этих серых чудовищ есть жена и дети. И желание жить.

Нина поднялась. Теперь от нее пахло жалостью. Она нас жалела. Доброта её какая-то клиническая. Сильная и бессмысленная.

— Семён, проводи. Чтобы никто не обидел.

Нина с Семёном и сопровождающие их по потолку ящерицы удалились к мед центру. Бекка над моим плечом тяжело, как корова, вздохнула. Я почесал ей чешуйчатую шею и Бекка вздохнула еще раз.

Вот и пообщались. Подставлять шею под руку серого кошкиного сына, который может выстрелить бритвенно острым клинком из ладони — высший акт доверия, как я его понимаю.

Кабан приволок показать мне труп Дёмыча. Хороший труп. Безнадёжно мёртвый. Я кивнул, Кабан подхватил второй рукой дохлого фарга и вышвырнул обоих в коридор.

— Кабан, там дальше по коридору спорт комплекс. Отправь команду за копьями и прочим, что найдёте путёвого.

— Да мой лорд.

Казаки установили шкаф с Гошей дверками к стене. Точно так, как я его поставил в мед центре. Он сильно вонял и потому я приземлился под стену в самом дальнем от него углу. Бекка же ушла по стене на кухню. Кушать, наверное.

Лютик присел рядом. Мы оба всё понимали, но надо было это проговорить. Начну первым:

— Устал что-то.

— Спи.

— А ты?

— Не суетись, Ра. Я сильнее тебя, но это не значит, что я должен тебя убить.

От него несло покоем, как от скалы за тонкой железной стенкой.

— А мне хотелось тебя убить. Несколько раз.

— Я чуял.

— Это серая кожа на голову давит.

— А то.

— Мы проснёмся с тобой под нейропломбой. Ты в замке, а я в походе. Ты говорил, что теперь лорд?

— Да. У меня есть тело. Кошка поставила мне нейропломбу. Я такой же как ты.

— Хочу чтобы ты дал имена всем крестьянам в округе. Сможешь провести именины?

— Если Дёмыч не будет против, и если твой колодец меня послушается.

— Вот и узнаем. А Дёмычу скажи, что я велел. Мы его сюда вытащим завтра. И еще есть мысль…

Лютик честно подождал, но не дождался и договорил мою мысль за меня.

— Женщин сюда поднять?

— Ага. Никаких огородов, зато когти и доспех. И хвост. Казачки вообще боевые дамы.

— Не боишься?

— Хорошо. Завтра достаём только мужиков. И если вестей сверху никаких так и не будет — открываем Гошей уровень и наверх.

— Принято. А еще ты мне кузницу обещал.

— Обещал. Но вначале нужно выбраться на волю.

— Какая она?

— Больше, чем здешний коридор.

Лютик весело хмыкнул, вскочил и отправился на кухню. Жрать хотелось и мне. Но не так сильно, как в прошлый раз. Это подземелье давило на сердце. Хочу небо и Тару. Но как же это сложно теперь. И небо, и Тара.