Сиреневое боа
Шрифт:
– Так и не впустили?
– Сдурел? Конечно, нет! Они все еще стучат. Грозятся взломать ее.
– И что вы решили?
– Тони и Джесси изобразят пыхтящую парочку. Мол, мы не в курсе. Музыка? – Сорри. Убавим. Крики? – Сорри. Джесси, я же говорил, тише. Одни? – О! Нам пока никто не нужен. Сорри. Увлеклись. Все в том же духе…
– А если придут сюда?
– Вон там труба. Это вентиляция. За ней есть лестница вниз. Пожарная. С той стороны вроде бобби нет. Бежишь, пригибаясь, за тот стол, хватаешь Стюарта Дартса,
– Кто все?
– Мы разделились. Я отвечаю за Фанни. Ее не должны поймать. Борька за Костика.
– А почему я за Дартса?
– Вы, по-моему, нашли с ним общий язык. Об этом потом. Нужно всех разбудить. Сиди здесь.
Леха побежал к итальянцам. Они загорали под тяжелой луной недалеко от нашего логова. Борис и Йо-Йо в то время пытались привести в чувства других. Джемми выгребал из карманов нераскупленный товар и прятал его в разные щели: под резиновое покрытие, под подоконник будки, в замочную скважину. Художник из Уэмбли складывал мусор и одноразовую посуду в рабишный мешок, полные бутылки относил к столу-бару, вытряхивал из кальянов пепел и отчаянно оглядывался на дверь квартиры.
Те, кто сохранил способность передвигаться и с нею же способность думать, бессильно надеялись на редчайшую удачу не быть сегодня арестованными. Они не были к этому готовы. Может, как-нибудь в другой раз.
Я понимал, что в местной полиции, в отличие от родной, вряд ли бьют и насилуют и что сажать за решетку многих из присутствующих не будут. А меня так и вовсе, сотрудничая с дружественным Хоум Офисом, бесплатно вышлют прямиком в Россию и на конверте перечеркнут обратный адрес навсегда.
Вечер окончательно испортился. В оглушительном продолжении царила зловещая тишина. Мне и на это было наплевать: единственное желание, возникшее у меня тогда, противоречило обстоятельствам. Несмотря на лояльное отношение британцев к нетрадиционным парам, я не представлял себя застигнутым в мало интересной позе разъяренными полицейскими. Я наблюдал за спешными движениями Лехи и зверски его хотел.
Неопределенность томила, а страх гонял по венам адреналин. Опьянение спадало, и начинала ныть голова.
Загремели голоса и шаги, из-за двери вынырнула Смокки. Жестами застрявшего на необитаемом острове путешественника, адресованными случайно пролетающему над ним самолету, она обрисовала ситуацию. Леха рванул к двери, аккуратно щелкнул замком, несколько раз повернул ключ и беззвучно призвал всех на сооружение баррикад. Прежде шумные и пьяные ребята тихо, приведениями, зашевелились, таская, как муравьи, громоздкие предметы.
Борис с изумляющей хладнокровностью двигал полупустой бассейн. Попросил Йо-Йо ему помочь. Они так установили на конструкцию гигантский сосуд, что, получись у полиции вломиться, их окатило бы водой. Воображая картину
– Тоха, ты готов? Где Стюарт? – подбежал вспотевший вопреки ночной прохладе Борис.
– Понятия не имею.
Леха культурно, как будто в другой реальности, разговаривал с Фанни, терпеливо объяснял причины, умолял пойти с ним.
Неадекватна.
Я решил вмешаться.
– Фанни, прогуляемся?
– Тоха! Куда ты пропал, милый? Я скучала.
Леха в недоумении приподнял бровь, но уже в следующую секунду убежал.
– Пойдем! – резко произнес я, придерживая девушку под локоть.
– С тобой хоть на край света!
Мы обогнули вентиляционную трубу, и в темноте я наткнулся на что-то, что при близком рассмотрении оказалось Стюартом.
– Тоха?
– Ты чего тут сидишь? Тебя там все ищут!
– Я боюсь. Ужасно, да? Как маленький мальчик. Нет, это не из-за того, что я трус. Я никогда не попадал в подобные передряги.
Я наклонился к его лицу: он плакал. Вид у него был чрезвычайно жалкий.
– Побудьте здесь. Я сейчас приду. Фанни, ты обещаешь быть хорошей девочкой? Подождешь меня?
Вместо ответа она убедительно меня поцеловала.
– О! Поразительно! А я-то думала у геев не бывает такой реакции на женский поцелуй, – будто нечаянно скользнув рукой по брюкам, сказала она вполне трезво.
– Я тоже.
И впрямь «поразительно». Я отправился на поиски Лехи. Машинально, но небесцельно я схватил с одного из столов закупоренную бутылку водки и сунул ее за пояс.
На противоположном конце крыши турки отпаивали Костика минералкой. Он после каждого глотка смачно сблевывал и огорченно вздыхал.
– Все?
– Вроде, да.
– Бежим.
Леха складывал более или менее полные бутылки в рюкзак, при этом страшно матерился. Около пожарного выхода собрались бывшие отдыхающие, но мне показалось, что не все.
Несколько совсем окаменевших людей вовсе не планировало побег. Джемми рыскал у двери в поисках спрятанных пакетиков и пузырьков. Решил, что если убегать от полиции, то лучше с товаром.
Раздался грохот. Конструкция баррикад зашевелилась. Надо было торопиться.
– Скорее, – скомандовал Леха. – Вниз!
– Я пробовал спуститься. Лестница короткая. Это бесполезно, – растерянно говорил Станислав.
– Надо прыгать.
– Мы покалечимся. И вообще, это идиотская затея, – крикнул кто-то из толпы.
– Кому не нравится, могут подождать констеблей! Отойдите отсюда! Не мешайте! – рявкнул Леха.
– А вы, значит, как крысы! С утопающего корабля!
– Крысы, крысы, – закивал Леха, спускаясь. – Тоха, ты за мной! Борис – после Костика! И Фанни не забудь!
– Понял!
– Ребята, что тут происходит?