Сириус Б

Лапин Андрей

Еще Митроху настораживала постоянно упоминаемая Силантием красивая баба. "А что, если Силантий тоже что-то видел?
– думал Митроха, поглаживая теплую стенку печки.
– А может у него шашни с какой-нибудь огненной русалкой? Которая является ему прямо из кипящего металла и манит его к себе? А что если он крутит любовь с какой-нибудь чугунной кикиморой?"

Митроха отошел от печки и принялся снова расхаживать по комнате, изредка поглядывая на свое отражение в пустом телевизоре. "А что если подойти к нему и спросить прямо: "Силя, ты тоже видел кикимору?" А если начнет

отпираться сказать прямо в глаза: "Не бреши!". Но неужели все эти годы разгадка чуда была совсем рядом, а я, как дурак, ходил смотреть на этого мутного "Властелина Колец"? Невероятно!"

– Нужно перекусить, - сказал Митроха вслух и отправился на кухню.

Печка уже грела вовсю, и дед поставил на плиту чугунок с водой, а затем бросил в него несколько больших картошин.

– И яишницу сделаем, - сказал он.
– Перекушу, и сразу полегчает. Потом - спать, а к утру, глядишь, все как-то и прояснится.

Он запустил руку под стол и выдернул из столешницы финку с многочисленными зарубками на черной от времени рукоятке. Финка была та самая - подарок дяди Гриши, и верно служила Митрохе все эти годы, а если принять во внимание, что она находилась при нем и в тот роковой чудесный день, то можно было считать ее самым настоящим магическим артефактом.

Митроха начал быстро вращать финку на ладони, а затем несколько раз подбросил ее, словно взвешивая, и метнул в небольшую разделочную доску, висящую на стене. Нож вонзился точно в центр доски, завибрировал как живой и замер - баланс у финки был прекрасный. Митроха довольно разгладил усы ладонью, а затем поставил на плиту большую сковородку и полез в холодильник за салом и яйцами.

Вдруг на улице послышался какой-то шум - то ли глухое ворчание, то ли стоны. Митроха быстро выдернул финку из разделочной доски и вернул ее под столешницу, а потом подошел к кухонному окошку и осторожно выглянул наружу.

Во дворе, прямо перед крыльцом на четвереньках стоял человек, а рядом с ним прыгал на месте Дружок. Он легонько толкал человека лапой, а затем отпрыгивал назад, играясь. Человек заваливался на бок, и почти сразу же, с недовольным ворчанием снова поднимался на четвереньки и Дружок толкал его опять.

– Никак Тихон?
– пробормотал Митроха.
– На запах сала он всегда приходит, что ли?

Тихон был давнишним приятелем Митрохи по ЗТЛ, но года два назад он сделался шалопутой и теперь целыми днями бродил по рабочему поселку в поисках бесхозных и не совсем, железных предметов. Эти предметы Тихон сносил на двор старьевщика - цыгана Гугуцэ, за что получал от него деньги на выпивку и закуску. А иногда Гугуцэ поил и кормил его у себя во дворе прямо из рук.

Время от времени Тихон заходил и к Митрохе на огонек, так как он уже давно ничего не боялся и ни на что не обращал внимания, даже на дедового Дружка. Общество шалопут было неприятно Митрохе, но он терпел Тихона в память о прежней дружбе, так как хорошо помнил, каким хорошим специалистом и ловким сталеваром тот был раньше.

Глава XIV

Сообщение из Танцевального Космоса

Митроха открыл форточку и крикнул

Дружку:

– Фу, Дружок, фу, я кому сказал? Тихон, заходи в хату, сейчас повечеряем!

Дружок оставил Тихона в покое и исчез в темноте, а тот с кряхтением заполз в сенцы, а потом долго ворочался и вздыхал там, пытаясь подняться на ноги. Пока Тихон возился в сенцах, Митроха успел нарезать и растопить сало, а потом разбил на сковородку два десятка замечательных натуральных яиц собственного производства.

Когда он уже сливал воду из чугунка с картошкой, в комнату на своих ногах вошел Тихон.

– Как сам?
– буркнул он и тяжело рухнул на табуретку.

– Здорово, Тиша, - сказал Митроха, улыбаясь.
– Сейчас поужинаем, чем Топталыч послал. Сейчас.

– А это? Вот это вот?
– сказал Тихон, указывая на свое ротовое отверстие пальцем.

– По сто пятьдесят?

– Ага-ага, - закивал головой Тихон.

– Можно, - согласился Митроха. Он залез в холодильник и достал початую бутылку водки "Жириновский".

Как только бутылка оказалась на столе, Тихон уставился на нее немигающими глазами и замолчал. Митроха начал быстро сервировать стол. В центр он поставил огромную сковородку с яишницей, справа от нее глубокую тарелку с картошкой в мундирах, а слева салатницу с крупными ломтями хлеба. Затем он выставил на стол два граненых стакана и бросил две тяжелые вилки.

Митроха разлил водку по стаканам, поудобнее уселся напротив Тихона и сказал:

– Прошу. С католическим Рождеством, тебя, Тихон.

– Ага-ага, - сказал Тихон, принимая стакан и подергивая головой.
– Хых-х!

Они выпили и начали молча закусывать. Тихон ел жадно, роняя куски на клеенку и все время косясь на бутылку.

– Ну, еще по одной?
– спросил Митроха, наполняя стакан Тихона до краев.

– Ага-ага, - закивал тот, радостно улыбаясь.

– Ну - с наступающими!
– провозгласил Митроха и залпом осушил свой стакан.

Тихон выпил молча, а затем занюхал куском хлеба и отчетливо произнес:

– Митроха, ты меня уважаешь?

– Конечно, - автоматически сказал Митроха, внимательно глядя на Тихона.

– Нет, ты скажи - уважаешь или нет?

– Уважаю, - сказал Митроха.- Да.

– Тогда слушай внимательно.

После этих слов с телом Тихона начали происходить быстрые превращения. Сначала оно вытянулось как палка, расправило плечи и крепко уперлось руками в столешницу. После этого его глаза широко раскрылись, а зрачки закатились вверх и полностью ушли под веки. Тихон посмотрел на Митроху своими бельмами и сказал:

– Не нужно бояться, Митроха, я знаю, что ты - человек.

"Белкан, - подумал Митроха. Он медленно запустил руку под стол и взялся за рукоятку финки.
– Причем, белый-белый. Если кинется, убью".

– Успокойся, человек Митроха, - сказал чужим гулким голосом Тихон.- Я не Тихон. Меня зовут Ярик Юэ и я использую тело Тихона, как канал связи с вашим космосом.

– Ясно, - говорил Митроха, потихоньку раскачивая финку, чтобы незаметно освободить лезвие.
– Ярик, значит? Так бы сразу и сказал. Как яишница, Ярик?