Сириус Б
Шрифт:
– Вот он - Побрехоткин Яр, во всей своей красе. Ну, что, Миля? Готов?
– Я...
– пробормотал Подкрышен, вглядываясь в чернеющие внизу верхушки сосен, - я... даже не знаю.
– Ну-ну, смелее, - сказал Митроха и, оттолкнувшись ногами от края обрыва, спрыгнул вниз. Он заскользил по склону, умело выписывая небольшие зигзаги широкими подошвами подшитых толстой резиной валенок, и уже через секунду исчез из виду.
– Я даже не знаю, - тихо повторил Подкрышен, всматриваясь в верхушки сосен.
– А можно я... хоть немного еще... постою на краю? Наверное, можно...
Он не успел окончить фразу, как сзади, прямо
– А-а, - закричал Эмилий, обрушиваясь с обрыва.
– А-а-а.
Он катился вниз, ничего не различая вокруг, заплечный мешок больно ударял по голове и плечам, а суковатая палка так и норовила заехать круглым набалдашником прямо в лоб или зубы. Уже через минуту снег забил его рот, липким пластырем залепил глаза, плотно набился в ушные раковины и Эмилий продолжал катиться вниз молча, ничего не слыша и не различая вокруг себя.
Дружок склонил голову набок, немного понаблюдал за катящимся по склону снежным комом, а затем отпрыгнул от края обрыва, ловко развернувшись в воздухе, и большими скачками побежал в сторону федеральной трассы 7.
Митроха достиг дна Побрехоткина Яра вполне благополучно, так как совершал этот спуск не в первый раз. Он думал, что Подкрышену не хватит духу прыгнуть за ним сразу, но он также понимал и то, что деваться ему все равно некуда, и что нужно только подождать, когда страх перед прыжком в душе его работодателя будет побежден страхом остаться на краю обрыва одному, да еще в таком неласковом месте и к тому же в темное время суток. Что тот, в конце концов, спустится по склону, рассудительный и многоопытный дед не сомневался ни минуты, а вот каким способом, на это ему было очень даже интересно поглядеть.
Митроха привалился спиной к стволу березы, раскурил погасшую папиросу и принялся наблюдать за склоном. Он не успел еще сделать и двух затяжек, как на склоне появился большой снежный ком. "Надо же, - думал Митроха, наблюдая за драматическим спуском Подкрышена.
– А у Мили-то нашего, похоже еще есть крепость в орешках. А я-то про него, выходит, совсем не то думал. Видать не полностью он на баб своих сердцем-то поистратился. Вот и выходит, что я его все это время недооценивал, хм".
Снежный ком катился прямо на Митроху, и тот сначала хотел остановить его ударом ноги, но потом передумал и в последний момент отошел в сторону. Ком ударился о ствол березы и распался на части, а из него выпало невероятным образом скрученное тело Подкрышена, которое медленно подкатилось прямо к валенкам Митрохи.
– Что-то не везет тебе в последнее время с местными березами, парень, - сказал Митроха, наблюдая за тем, как тот отирает вязаной шапочкой лицо и выковыривает указательным пальцем снежные комки изо рта и ушей.
– К чему бы это?
– Кхе-кхе, - ответил Подкрышен, вставая и хлопая шапочкой по голенищу валенка.
– Это не береза, кхе-кхе. Это черная зебра ею все время оборачивается. В общем, долго объяснять.
– Очень может быть, - неожиданно охотно согласился Митроха.
– В этом Яру все возможно. Ну, подтяни лямки на вещмешке, и пойдем уже дальше. Путь неблизкий, а ночка сегодня для таких вот переходов как раз подходящая - светлая, лунная.
– Слышь, Митроха, - говорил Подкрышен, нащупывая в снегу свою суковатую палку, - а чего здесь такого, в этом Яру-то? Волки или медведи?
–
– И еще много чего. Не отставай лучше.
Уже когда они немного углубились в лес и со всех сторон стали видны только стволы деревьев, Подкрышен вдруг понял, что лес действительно необычный. Сосны, например, стояли настолько близко друг к другу, что их стволы образовывали словно бы ровный прямой забор загородной генеральской дачи советского еще образца, а их ветви сплетались в вышине, как густая причудливая и толстая колючая проволока. А вот березы как будто бы служили столбами ворот в этом заборе и между ними были небольшие просветы, в которые можно было протискиваться боком, предварительно сняв с плечей сидор с картошкой.
– Ну и лесок, - бормотал Подкрышен, пролезая в очередной березовый просвет между двумя сосновыми заборами.
– А ты как думал, - говорил Митроха, всматриваясь из-под ладони в широкую лесную просеку.
– Идти здесь нужно осторожно, как по лабиринту и на центр тропинки лучше не выходить, а то знаешь, в таких вот лесах и заминировано бывает... А уж кто по ним шастает, это тебе никакая народная сказка не опишет. Да вот сам посмотри - нас уже и встречают.
Эмилий посмотрел вперед и увидел в лунном свете странную приземистую фигуру. Сначала ему показалось, что там, верхом то ли на маленькой лошадке, то ли на ослике, сидел крошечный человечек в широком балахоне с накинутым на голову капюшоном. При тусклом лунном освещении, можно было, конечно, и ошибиться, да ненароком и спутать ослика или лошадку с небольшой черной зеброй, и от такого представления холодило грудь, а сердце начинало гулко постукивать.
Подкрышен уже и хотел испугаться, но всмотревшись повнимательнее, понял, что сидит человечек не на лошадке, и даже не на ослике, а на таком как бы симпатичном золотом теленочке с красивыми, сделанными из зеленой яшмы, глазками. Здесь действительно было отчего испугаться, так как миндалевидные глазки теленочка были украшены белыми перламутровыми зрачками, которые неярко сверкали на зеленом яшмовом фоне отраженным лунным светом. Как только Эмилий все это как следует разглядел, теленочек вытянул голову вперед, потрусил ею и призывно замычал.
– Не бойся, Миля, - сказал Митроха.
– Это местный Форексмахер, он безвредный, только поиграться с прохожими людьми иногда очень любит. Наверное, он с электрозадротами развлекаться ехал, а мы его случайно здесь перестрели.
– Дедушка Митя!
– закричал тем временем Форексмахер.
– Это ты или не ты? А песик твой где?
– Да бегает где-то!
– закричал в ответ Митроха.
– Не бойся, Махер!
– А кто это с тобой?!
– продолжал кричать Форексмахер издалека.- Никак внучок?
– Да нет!
– крикнул Митроха.
– Так - простой знакомый!
– Простой?!
– радостно закричал Форексмахер.
– Ну, я с ним поиграю тогда! Можно?!
– Да можно-можно, - сказал Митроха посмеиваясь, и начал доставать из кармана фуфайки пачку "Беломора".
– Поиграйся, путаник, поиграйся. Чего уж теперь.
Форексмахер пришпорил своего теленочка и тот, смешно перебирая золотыми ножками, поскакал к Подкрышену. Подол его балахона волочился за задними ногами теленка как широкий черный шлейф. Эмилий, глядя на все это, улыбнулся, так как страх его куда-то ушел, а представление уже начинало его немного забавлять.