Сирийский рубеж 3
Шрифт:
— Саша, если бы я не был женат…
— Но ты женат. Тем более брак с иностранкой тебе ещё аукнется, — сказал я.
— Мда, но девушка хороша. А глаза-то какие карие! — мечтательно посмотрел в потолок Иннокентий.
Прошло ещё около часа, а никого из раненных не привезли. Кеша занял привычную для себя позу спящего орла и начал громко «вещать».
— Перед людьми неудобно, — толкал я Петрова в бок.
— Саныч, ну не могу я уже. Устал, — прикладывался спать Кеша.
Когда он в очередной раз прикрыл глаза, на
Я стоял рядом и поправлял ей постель. Тося мирно спала. Подойдя ближе, я дотронулся до её ладони и почувствовал тепло моей девушки. Было ощущение, что с ней всё будет хорошо. Нужно только время.
Тут вошёл врач и вывел меня в коридор.
— А вы всё ждёте? Это хорошо. Значит, она вам действительно дорога, — сказал он после того как я его поблагодарил за операцию.
— Безусловно.
— Значит, берегите её. Хватит с неё этой проклятой войны, — слегка приобнял меня доктор за плечи и ушёл.
Я стоял в коридоре и смотрел на Тосю через широкое окно. Не прошло и минуты, как в стекле отразились знакомые очертания лица человека в сирийской форме.
— Рад тебя видеть, мой друг, — сказал мне Басиль Асад, когда я повернулся к нему.
Сын президента Сирии был в форме капитана спецназа с несколькими планками наград на груди. А под погон был вложен красный берет.
Я крепко пожал ему руку, но он меня притянул к себе и обнял. Стоявшая за его спиной охрана таких объятий не ожидала и смотрела с удивлением.
— Я тоже рад. И спасибо тебе за помощь, — поблагодарил я Басиля.
— Как я могу не помочь Герою Республики, столько раз рисковавшего ради меня и страны! К тому же я возвращаю долг. Когда-то госпожа Белецкая спасла мне жизнь.
— Знаешь, я в последнее время уже и не знаю, кто и кому помогает.
Басиль прищурился и попросил всё ему рассказать. Я ему поведал о многих случаях на северном направлении, когда предательство было налицо.
Сын Хафеза Асада задумался и начал ходить сложа руки на груди.
— Это ужасно, раз всё так происходит, но мы должны победить нашего врага. Иначе мира не будет в Сирии.
Я подошёл к нему ближе и решил сказать тихо, чтобы никто не слышал.
— Пока идёт война, гибнут сирийцы от рук сирийцев. В этой войне, как бы она ни закончилась, победителя не будет.
Басиль задумался и подошёл к окну палаты Антонины.
— Я так понял, что это твоя девушка? Просто так бы ты здесь долго не стоял.
— Всё ты правильно понял.
Басиль ещё раз посмотрел на Тоню и отошёл от окна.
— Береги себя, друг. И можешь за неё и других раненных не волноваться. Здесь за ними присмотрят. Мир тебе! — попрощались мы с Басилем Асадом, и он ушёл вместе с охраной.
К вечеру нас с Кешей вернули на аэродром. Только уже не на площадку рядом с Маарет-Эн-Нууман, а в Тифор.
Поспать в вертолёте не удалось, а вот на
Антон Юрьевич уже ждал всех лётчиков в классе постановки задач. Проверял чуть ли не по списку. Похоже, что начинает нарисовываться большая операция.
Тобольский сидел за столом и просматривал фотопланшеты. На них были снимки техники и установок комплексов ПВО. Судя по местности, это была провинция Идлиб.
— Всё серьёзно? — спросил я.
— Более чем. Чагаева ждём. Сказали прилетит и лично всё расскажет. У меня ощущение, что командование восприняло удар по госпиталю, как личную пощёчину. Пока вас не было, все рвали и метали, — покачал головой Олег Игоревич.
Что может нам сказать Чагаев, я понятия не имел.
— Товарищи офицеры! — скомандовал Мулин, когда в дверях появился Василий Трофимович в сопровождении замполита нашего контингента и командира смешанного авиационного корпуса.
— Товарищи офицеры, прошу садиться, — дал команду Чагаев, и все заняли свои места.
Мулин уступил место за трибуной командующему, а сам сел недалеко от меня.
— Не самый хороший день, а точнее дни, товарищи. Несём потери как в технике, так и в людях. Это плохо, — прошёлся вдоль доски Василий Трофимович.
Пока он подбирал слова, мне на ухо зашептал Тобольский.
— Работу с Ка-50 сказали заканчивать. Эту неделю, и всё. Я ещё даже акт не видел.
— Так мы его сами писать будем, — поправил я Олега Игоревича.
Внутри класса становилось жарко. Дышать уже было тяжело, но Чагаев продолжал громко говорить перед публикой.
— Мне нужно знать, какие есть ещё проблемы с ранеными? Всё им хватает.
Мулин поднялся с места и доложил.
— Товарищ генерал, в Университетской больнице Аль-Асад есть наши. Им нужна транспортировка в Союз, а ближайший борт…
— Завтра. Раненные полетят в Союз на моём Ту-134. Я же буду с вами здесь. Пришло время закончить с подпиткой нашего противника со стороны Турции.
Мулин сел, а Чагаев подошёл к карте.
— Теперь о главном. Как и планировалось раньше, мы будем высаживать десант на границе. Задействована будет практически вся авиация. Поэтому готовьтесь.
В словах «почти вся» было кое-что непонятное. Поэтому я и Тобольский смотрели на Чагаева, ожидая пояснения.
— И вы тоже. Ка-50 будет участвовать. Чтоб… прям ответить по максимуму! — громко хлопнул он по столу.
Глава 3
Грохот от удара по столу Чагаева был сродни гонгу. Если честно, ощущение такое, будто генерал армии дал старт чему-то масштабному. Вот-вот должны мы будем идти на борт, запускаться и выруливать на исполнительный старт для взлёта. На фермах подвешены блоки НАР, управляемые ракеты, а пушки полностью заряжены…