Сирийский рубеж 3
Шрифт:
Всего один раз в жизни я испытывал, что-то подобное. Когда началась… но это всё было в прошлой жизни.
Василий Трофимович вновь замолчал и оглядел всех присутствующих. В коридоре послышались тихие шаги. В дверях появился знакомый мне человек.
Тот самый представитель КГБ, который был с Игорем Сопиным на базе в Тифоре.
— Скажете что-нибудь? — спросил у него Чагаев.
Вошедший статный товарищ кивнул.
— Я скажу банальщину, товарищи офицеры. Ситуация на северном направлении подошла к той самой точке, когда уже пересечены все красные
Представитель КГБ подошёл к карте и показал предполагаемые направления, откуда может начаться вторжение.
— Пока что идут приготовления. Все ждут команды, — закончил сотрудник Комитета и отошёл в сторону, заняв место у самой двери.
Чагаев провёл рукой по усам и расстегнул куртку комбинезона. Было видно, как капли пота выступили у него в районе висков. Чувствовалось, что генерал напряжён и сейчас он доведёт важное решение.
— Все объекты противника, угрожающие нам и Сирии, должны быть уничтожены. Средства у нас есть и, я надеюсь, ума тоже хватает, — сказал Василий Трофимович.
Генерал слегка перефразировал слова Кота Матроскина, но вышло тоже неплохо.
— Командир смешанного корпуса, доведите замысел операции, — дал команду Чагаев.
К карте вышел наш командир.
Впервые я увидел этого генерала. Обычно всё руководство осуществляет Мулин, а командир корпуса чаще всего был на южном направлении.
— Итак, задача следующая. В приграничной полосе наблюдаются большие скопления техники. В основном пикапы, легкобронированная техника и, в меньшей степени, танки. Но основная проблема — комплексы ПВО, которые находятся на территории Турции, но могут дотянуться до наших самолётов. Поэтому их необходимо вывести из строя к моменту начала основной фазы операции.
Командир корпуса довёл, что удар необходимо будет нанести в ближайшее время, чтобы не дать противнику развернуться на местности.
— Работаем с двух направлений. Первое — прибрежное, — указал командир корпуса на территорию к Западу от хребта Джебель-Ансария.
Генерал-майор пояснил, что в этом направлении будет работать группировка с базы Хмеймим. Как раз будет привлекаться третья вертолётная эскадрилья.
— Второе направление — к Востоку от хребта. Сирийские ВВС будут основной ударной силой. Поддерживает их два звена Су-24, звено Ми-28 и пара Ка-50. Общее руководство будет осуществляться с борта Як-44. Базируются здесь, на авиабазе Тифор. Вопросы?
Пока всё понятно. Осталось только узнать конкретно, что будем делать. Как пояснил нам командир корпуса, более подробно будут доведены задачи после согласования с Генеральным штабом в Москве.
— Операция должна получить одобрение сверху, — пояснил Чагаев.
Судя по его выражению лица, ему это не очень нравится. Ждать отмашки сверху, значит потерять весьма много времени. А с ним и саму возможность проведения операции.
— Конкретные задачи будут доведены через непосредственных командиров. Группе подполковника Тобольского остаться.
Иннокентий не сразу понял, что ему тоже нужно уйти и слегка затормозился. Мне самому непривычно, когда его нет в кабине. Всё же мой штатный лётчик-оператор и лётчик-штурман!
Класс постепенно начал пустеть. За столами остались сидеть мы с Тобольским, экипаж Як-44 и наши лётчики с Ми-28. Даже Рашид Ибрагимов, вылечившийся от своего «гусарского насморка» сидел и улыбался.
— Чего случилось? — посмотрел Чагаев на Рашида.
— Старший лейтенант Ибрагимов, товарищ командующий! Никак нет. Ничего не случилось, — подскочил он со своего места.
— Да сиди, старлей, — махнул Чагаев и Рашид сел. — Это хорошо, что настроение хорошее. Нельзя в бой расстроенным идти, верно?
Василий Трофимович вновь посмотрел на Рашида, и тот всё так же резко вскочил на ноги.
— Так точно, товарищ командующий!
— Да что ты скачешь как трипперный заяц. Сиди сказал, — возмутился Чагаев и Рашид при этих словах слегка побледнел.
Когда Ибрагимов сел, то был неприятно удивлён.
— Эт значит Василий Трофимович знает?! Вот у человека осведомлённость.
— Эй, брат, он же командующий. Я уверен, что он и размер наших трусов знает, — предположил Рубен, сидящий с ним рядом.
Дверь в класс закрыли. Чагаев перешёл к разговору.
— Работа вашей группы подходит к концу. Доложите, Олег Игоревич, что вы думаете о Ка-50?
Тобольский встал, но Чагаев вновь указал на то, что мы работаем сидя. Это начинает становиться его «фишкой».
— Вертолёт ничем не уступает Ми-28, который уже был опробован в боевых условиях. Манёвренность, особенно в горных районах, очень хорошая. Мощности хватает, чтобы выполнять задачи в большом диапазоне высот и скоростей…
— Ясно. Проще говоря, пока вы готовы лишь общими фразами описать свои впечатления. Мне нужен ваш акт о работе группы «Конус» после окончания операции, — перебил генерал Тобольского.
Чагаев повернулся ко мне и посмотрел вопросительно.
— Вы что скажете, майор Клюковкин?
Сложно было что-то добавить, но все плюсы и минусы Ка-50 я и так знал. Да и Тобольский вкратце уже обрисовал ситуацию, но не до конца.
— Первое — КПД вертолёта за счёт соосной схемы выше на 15–20%, чем у вертолётов классической схемы. Вся мощность двигателей идёт только на подъём и поступательное движение…
— А если короче? — переспросил заместитель Чагаева, подвернувшийся ко мне.
— Поднимается выше, набирает высоту энергичнее и летает быстрее, чем одновинтовой.
— Ещё что?
— Второе — электроника прицельного комплекса «Шквал». Требует доработки, но сама задумка с нашлемной системой прицеливания неплохая. И третье — безопасность. Иметь катапультное кресло во время боевых действий весьма удобно. К счастью, опробовать его не пришлось.
Генерал Чагаев кивнул и подошёл ко мне ближе. Тут я уже не стал сидеть на месте и встал.