Сирийский рубеж
Шрифт:
Я и Занин согласно кивнули. И если у Василия вопросов не возникло, то у меня они были.
— Товарищ полковник, Ми-28 — вертолёт новый. Некоторое оборудование на нём имеет особую ценность. Осуществить показ для президента Асада — разумно. Для высшего военного руководства — логично. А вот кто будет с ним в делегации?
Заместитель по политической работе задумчиво посмотрел на меня, почесав подбородок.
— Думаете, в окружении Хафеза аль-Асада есть шпионы? Сомневаетесь в компетенции его
— Я лишь предлагаю ограничить круг лиц, который может заглянуть в кабину. В воздухе нас и так уже вся провинция Эс-Сувейда видела.
Полковник кивнул и обещал передать моё предложение главному советнику. Полковник в сопровождении своих коллег направился на выход. Однако, у самых ворот, замполит неожиданно подозвал меня к себе.
— У меня ещё кое-что для вас. В целях открытости и подтверждения нашего пребывания здесь только в качестве советников, завтра с вами побеседует корреспондент одной из советских газет, — сказал замполит.
— Понятно.
— Не вижу энтузиазма, — улыбнулся полковник.
— Не считаю, что нам нужно показывать свои лица на весь мир.
— Вы можете думать что угодно. Ваша обязанность — выполнять приказы. Мы друг друга поняли?
— Так точно.
Полковник крепко пожал мне руку, пожелал успехов завтра и вышел из ангара.
Я вернулся к Занину, но тот явно не собирался со мной общаться. У меня сложилось впечатление, что Василий не особо рад моей компании.
— Всё нормально, Вась? — спросил я.
— Ага. Слушай, мне просто интересно, чем ты так хорош, Клюковкин? Без обид.
— Не знаю. На арабском чуть-чуть говорю, стихи знаю, летаю неплохо…
— Шутки шутишь. Рекомендации от Саши Клюковкина принимают инженеры охотнее, чем от меня. Знаний у тебя тоже не меньше. Почему ты ещё не в испытателях?
— Вася, я так узко не смотрю. Мне вот хочется своё собственное конструкторское бюро создать.
Мы с Заниным посмеялись. Но всё равно на лице Василия была нервозность.
— Сложно это всё.
— Что именно? — спросил я.
— Работа нашего конструкторского бюро. Его престиж! Ты ещё не понял всей проблемы?
— Говори уже прямо. Который день ходишь вокруг да около. Что за проблема?
Я подошёл ближе к Василию. Вижу, как он вспотел от напряжения и разговора на повышенных тонах. Его ноздри заметно расширялись и сужались с каждым вздохом.
— Воротник поправь… те, Василий, — сказал я, указывая на ворот песочного комбинезона Занина.
Вася выдохнул, вытер лоб от пота и поправил воротник.
— А теперь всё по порядку рассказывай. В чём проблема?
Со слов Занина в авиационной промышленности назревала «большая жопа». Новое руководство Министерства Авиапрома начало свою деятельность
В Авиапроме перемены, перераспределение финансов, поддержка не самых лучших проектов. Естественно, это всё зацепило и вертолётостроение.
Как по мне, так всё идёт как нельзя лучше. Вон, даже авианосец «Леонид Брежнев» уже в строю, а КБ МиГ, Сухого и Яковлева выполнили первые посадки на палубу.
— У самолётчиков не всё гладко. Что-то зарубают, что-то удаётся протолкнуть, но с каждым разом всё сложнее. Нашему КБ и вовсе предъявляют ультиматум: не будет контракта с сирийцами, о развитии линейки Ми-28 можно забыть. У «камовцев» есть более интересные проекты.
Об одном я знаю. В-80 или «изделие 800» в эти годы начинали создавать. Чуть позже весь мир будет знать эту легендарную машину под названием Ка-50 и прозвищем «Чёрная акула».
— И ты нервничаешь потому, что именно мы с тобой будем представлять Ми-28? Ты мне не доверяешь? — удивился я.
Василий достал пачку сигарет.
— Никому нельзя доверять. Машину нужно красиво представить. У тебя же нет опыта подготовки к авиационным выставкам.
— Пф! Зато у меня есть опыт общения с людьми. Если хочешь, будешь сам представлять свой вертолёт, а я рядом постою. И только попробуй мне запнись. Так что бросай курить и пошли в модуль, — вырвал я у Васи сигарету, похлопал по плечу и потянул за собой к выходу.
На следующее утро я и Занин, совместно с инженерной бригадой, выкатили один из Ми-28 на площадку перед арочным укрытием. Вертолёт находился в тени, как вся наша группа.
Сама делегация и президент уже находились на базе и проводили совещание в штабе. Пока к нам ещё никто не пришёл, можно было медленно поморгать, лёжа на ящике из-под запасного имущества. Вася же в это время отрабатывал речь, которую мы с ним вчера написали.
— Вертолёт Ми-8… тьфу! Ми-28 является ударным вертолётом… самолётом… тьфу! Опять сбился, — нервничал Занин.
— Вася, у тебя правая рука не болит?
— Нет.
— Подними её вверх. Да повыше! Поднял? — спросил я, посмотрев на взмокшего в новом светлом комбинезоне Васю.
— Да.
— А теперь резко опусти и скажи: пошло все на хрен! И успокойся.
Идея Занину не понравилась, но хотя бы он перестал мельтешить перед глазами. Тут на горизонте возникли несколько человек.
Двое в военной полевой форме — сирийской и советской. А ещё один человек был одет в гражданскую одежду.
Группа быстро приближалась, но я не торопился вставать с ящика. Судя по возрасту нашего советского военнослужащего, он был буквально вчерашним выпускником военного училища. Как только эта маленькая «делегация» подошла к вертолёту, тут же начались вопросы.