Сиротка. В ладонях судьбы
Шрифт:
– Успокойтесь, иначе вы ее убьете, – обеспокоенно сказал он. – Рано или поздно нам придется давать объяснения по некоторым смертям.
– Она назвала меня колдуньей! – возмутилась монахиня. – Но могу вас заверить, брат Марселлен, эта девчонка – настоящая приспешница Сатаны! Она одержима дьяволом.
Киона не могла пошевелиться от боли. Наибольшее страдание ей причиняли руки. Она бы с удовольствием опустила их в снег, чтобы ослабить невыносимое жжение, распространяющееся до самых локтей.
– Ничего, посидит в карцере – поумнеет, – сказал брат.
– Мне кажется, она также подстрекает к бунту
В столовую вошла молодая монахиня, работающая здесь совсем недавно. Увидев Киону на полу, она испуганно прикрыла ладонью рот.
– Господи, она хотя бы жива?
– Девочка получила заслуженное наказание, – отрезал брат. – Это дерзкая бунтовщица!
– Я ее узнаю, – осмелилась высказаться вновь прибывшая. – Я обратила на нее внимание еще в тот вечер, когда ее сюда привезли. Возможно, она говорит правду. До того как ее обрили, у нее были золотисто-рыжие волосы. Она умеет читать и писать и, судя по всему, очень рано получила знания о Законе Божьем. Мне кажется, следует сообщить о ней сотруднику Бюро по делам индейцев. Если она крещеная и у нее белый крестный, мы можем отдать ее этому человеку.
– Да все это лживые бредни! – громко воскликнул брат Марселлен. – Я не отрицаю, что она метиска: мне редко доводилось видеть рыжих монтанье. Но это ничего не меняет, мы должны ее воспитать и привить ей истинную веру.
«Истинная вера, – подумала молодая сестра. – Какое лицемерие! Если бы я рассказала о том, что здесь творится, кое-кто мигом лишился бы духовного сана».
Она решила не вмешиваться и вышла за дверь, опасаясь ухудшить ситуацию. Когда Киона поднялась, брат Марселлен отправил ее на уборку двора.
– Листья осыпаются и загрязняют двор. Беги, ты еще хорошо отделалась. В следующий раз провинишься – сразу окажешься в карцере.
Киона с облегчением вышла на улицу и сразу же направилась к крану, под которым стоял цинковый таз, всегда наполненный водой. Она быстро опустила руки в прохладную влагу.
«Мне нельзя звать Мину на помощь, – молча повторила она себе. – Я должна остаться здесь, чтобы спасти Делсена. Особенно его!»
Сент-Эдвидж, суббота, 26 сентября 1942 года
Эрмине казалось, что она попала в другое время. Дом матери Овида, Сельвини, вдовы Лафлер, был довольно скромным, особенно по сравнению с роскошным жилищем Лоры. Но здесь было уютно и чисто. Молодой учитель готовил чай, присев возле очага, в котором горели три небольших полена.
– Мама пока не топит печь, – сказал он. – Она экономит дрова. Это ее навязчивая идея с тех пор, как умер мой отец. А ведь я все лето пополняю запасы. Вода никак не закипит. Вы не очень устали?
– Нет, совсем не устала, – солгала она. – Надеюсь, я не очень побеспокоила вашу маму. Она выглядела растерянной, увидев меня, и пришла в еще большее замешательство, когда вы ей сообщили, что я останусь у вас ночевать.
– Она, должно быть, ломает голову, что приготовить на ужин, – с улыбкой ответил Овид. – Держитесь, Эрмина, мы почти у цели. Я не хочу, чтобы вы провели еще одну ночь в заброшенном сарае лесоруба или в индейской хижине.
Молодая женщина массировала свои икры, затекшие от многочасовой езды на лошади.
Проскакав два дня верхом по юго-западной части Лак-Сен-Жана, Эрмина была рада оказаться в Сент-Эдвидже. Теперь они смогут отдохнуть, прежде чем отправиться в сторону Перибонки.
– Этот почтенный старый индеец оказался нам очень полезен, – заметила она. – Благодаря ему у нас появилась нужная информация. Он утверждает, что в районе Перибонки есть пансион. Если это так, то Киона вполне может там находиться.
– Мы выясним это послезавтра. На самом деле я бы не очень удивился. Этим объясняется неразговорчивость сотрудника из Шикутими. Он пытался скрыть от вас ближайший пансион, что доказывает одно: этому типу наверняка известно, что там творится.
– Я хотела бы отправиться в путь прямо сейчас. Два дня – это так долго…
– Лошади изнурены. Отправляться в путь под дождем, в темноте довольно опасно. И потом, вы не держитесь на ногах, Эрмина. Вам нужно отдохнуть.
Она послушно кивнула с задумчивым видом. Овид умел ее успокоить и призвать к благоразумию. Рядом с ним она чувствовала себя в безопасности. Эти два дня и две ночи в его обществе казались ей одновременно естественными и необыкновенными. Она полностью доверяла ему, и ее ни на секунду не посещала мысль о том, что в их путешествии наедине может быть что-то предосудительное. «Мама напридумывала себе бог весть что. Господи, каких советов я от нее наслушалась накануне отъезда! Еще немного, и она отправилась бы с нами, чтобы убедиться, что я не упаду в объятия Овида. Иногда она бывает невыносима. Ведь он единственный, кто согласился мне помочь! И в любых обстоятельствах ведет себя как друг, как брат».
Жослин, которого она навестила в больнице перед встречей с учителем, оказался более покладистым, чем Лора.
– Если тебе предлагают конкретную помощь, соглашайся без колебаний, доченька, – сказал он. – Киону нужно найти как можно скорее. Пообещай мне привезти ее сюда, перед тем как вернуться в Валь-Жальбер. Я бы так хотел ее поцеловать!
Эрмина не стала ничего обещать, не зная, сколько дней будет отсутствовать.
– Ты едешь на этом славном Шинуке, – вздохнул Жослин, – как когда-то первопроходцы… Ты всегда меня удивляешь, дочка.
– Папа, будь реалистом: многие люди в наших краях до сих пор ездят на лошадях. Машины стоят очень дорого. А с введением талонов на бензин лошади вообще стали необходимостью.
С этими словами они расстались. Она чмокнула отца в лоб и быстро убежала, торопясь скорее приступить к делу. Участь Кионы не давала ей покоя.
Эрмина мечтала скорее обнять свою сводную сестренку и утешить ее. Вот и сейчас, устремив взгляд своих голубых глаз на огонь, она представляла себе, как бежит к девочке и поднимает ее на руки, чтобы расцеловать.