Сиротка. В ладонях судьбы
Шрифт:
Час спустя они подъехали к воротам пансиона. Возле внушительной постройки из красного кирпича с многочисленными окнами по бокам раскинулся мощеный двор.
– Точная копия заведения на севере Шикутими, где я была в начале недели.
– Большинству этих зданий всего двадцать лет. Должно быть, их возвели поспешно, в преддверии знаменитого Закона 1920 года, обязавшего индейских детей в нашей стране учиться и забыть о своих корнях и культуре.
Учитель говорил тихо, но эмоционально. Потом добавил чуть громче:
– Вот
– После исповеди моей подруги Мадлен и смерти Талы я осознала масштабы катастрофы, – призналась Эрмина.
Она наконец решилась и дернула за цепочку медного колокольчика, который тут же зазвенел. После нескончаемо долгих минут к воротам подошла монахиня.
– Здравствуйте, сестра, – любезно сказала молодая женщина. – Я бы хотела знать, есть ли среди ваших пансионеров девочка по имени Киона, Киона Дельбо. Ей восемь с половиной лет, у нее светло-рыжие волосы. Она не должна находиться у вас. Мой отец – ее официальный крестный, она умеет читать и писать. Я хочу забрать ее домой прямо сегодня.
– Нет, мадам, насколько мне известно, такой девочки у нас нет, – отрезала сестра, с подозрением разглядывая мужчину и женщину в непромокаемых плащах, держащих поводья своих лошадей.
Главная монахиня, которая как раз и истязала Киону, строго-настрого наказала никому не рассказывать о девочке, запертой в карцере.
– Я позволю себе настаивать, – продолжила Эрмина. – У меня есть официальные документы, доказывающие мои слова. Письмо от моего отца, подтверждающее, что он желает взять на себя расходы по воспитанию девочки, свидетельство о крещении и мой паспорт. К тому же есть все основания полагать, что Киону привезли именно к вам, поскольку она жила с матерью всего в шестнадцати километрах отсюда.
Монахиня сделала ошибку, бросив быстрый взгляд назад, во двор. Казалось, она в замешательстве.
– Мадам, я обучаю девочек этого заведения вот уже пять лет, и, если бы здесь была Киона, я бы об этом обязательно знала. Я немного понимаю язык монтанье. Ни у кого из здешних детей нет такого имени. Но наша начальница пошлет запросы в другие школы.
Овид начал терять терпение. Он был уверен, что сестра лжет. Имея опыт общения с разными людьми, он научился читать по взгляду, мимике. Нервным движением он привязал лошадей к воротам и, не ожидая приглашения, вошел в калитку, вынудив монахиню отступить. Эрмина поспешно прошла за ним.
– Послушайте меня, сестра! – воскликнул он. – Индейские дети, удерживаемые здесь насильно, отрезанные от своей семьи и привычной жизни, могут страдать расстройствами поведения на
В устах Овида обращение «сестра» прозвучало, словно удар кнута.
– Господь свидетель, что мы никогда не удовлетворяли подобные запросы, – проворчала монахиня. – Входите, наши подопечные в классе, кроме мальчиков, которые сегодня трудятся на улице. Я предупрежу начальницу. Извольте подождать во дворе, я быстро.
Терзаемая тревогой, Эрмина едва могла дышать. Везде царили порядок и чистота.
– Спасибо, Овид, – прошептала она. – Без вас я не смогла бы сюда проникнуть так, как это сделали вы. Я так надеюсь, что Киона сейчас появится и я смогу прижать ее к себе!
– Не радуйтесь раньше времени. У нас нет никакой уверенности, только уклончивые слова старого индейца.
– Киона должна быть здесь! – взмолилась женщина.
Она не могла устоять на месте от нетерпения. Наконец они увидели, как из здания вышли двадцать девочек и выстроились вдоль стены. Две сестры наблюдали за процессом. Одна из них, высокая, тучная, вполголоса раздавала указания.
«Это, должно быть, их начальница, – сказала себе Эрмина, придя в смятение от душераздирающего зрелища. – Боже мой! Бедные девочки! У всех острижены волосы и такая тоска в глазах… Но Кионы среди них нет. Мы проделали весь этот путь напрасно. Придется продолжить ее поиски и оставить здесь этих несчастных. Мадлен тоже жила в таком месте. Как мне ее жаль, как мне жаль их всех…»
Толстая монахиня подошла к ним со слащавой улыбкой на губах.
– Здравствуйте, мадам, месье! Видите ли вы здесь девочку, которую разыскиваете? – спросила она. – Киона, если я не ошибаюсь? У нас нет никого с таким именем.
– Увы, я ее не вижу.
Эрмина прикусила губу, чтобы не расплакаться от жалости и разочарования. Напрасно она вглядывалась в каждое лицо: нигде не было видно прелестной мордашки ее сводной сестры.
Во дворе стояла мертвая тишина. Овид поднял лицо вверх и увидел кусок голубого неба между тучами. Дождь закончился.
– Нет смысла здесь задерживаться, Эрмина. Кионы здесь нет, мне очень жаль. Мы бы ее уже увидели, у них нет никаких причин ее скрывать. Это место вызывает у меня отвращение. Пойдемте отсюда.
Но его спутница сделала вид, что не слышит, переведя вгляд на лица сестер. Она спрашивала себя, скрывают ли эти женщины в длинных черных платьях и белых капорах извращенные и садистские наклонности. Одна из них, самая молодая на вид, смотрела на нее как-то странно. «Должно быть, я похожа на искательницу приключений, на эксцентричную особу в своем мужском наряде, – решила она. – Овид прав: нет смысла здесь торчать. Нужно ехать дальше, но куда?»