Система-84
Шрифт:
1 Турен послал Бергстрему уничтожающий взгляд.
— ...это значит, что ЭВМ скажет нам, кто из этих 165 отягощен так называемыми преступными наклонностями. Их код СтВ67. Сейчас ребята как раз прогоняют список для получения дополнительной информации. Речь идет о 27 людях, и ЭВМ выдаст нам то количество информации о них, которое мы будем способны переварить.
Зажужжал селектор:
— Вас спрашивает к.,кой-то Улле Люк. Говорит, что договорился с нами о встрече, но...
— Пропустите его.
Вид у Турена был такой, слоимо он только что проснулся.
Леонард Бергстрем
— Пегеэрщики закончат в любой момент. Результаты получишь там. — Он махнул рулой I) сторону большого экрана, вмонтированного в стену, и вышел.
В дворях он столкнулся с Улле Люком. Они смерили друг друга взглядом.
— Дривет, — сказал Улле Люк.
— Пегеэрщики... — пробормотал Турен.
— Что ты сказал?
— А, это возрастное. Говорю сам с собой. Садись. Как дела? Ты завтракал?
— Нет, а ты?
— Не было времени. Но я хочу есть уже... — Свен Турен начал искать свои часы, которые имел обыкновение снимать и класть в карман, в ящик стола или попросту забывать дома; то же самое происходило и с очками для чтения. — Черт, куда же подевались часы?.. Ну да черт с ними. Во всяком случае, я хочу есть уже часов шесть или семь...
Люк осторожно дотронулся до часов, которые лежали поверх высокой кучи бумаг на заваленном всяческими документами столе.
— Завтрак, — проговорил Турен и нажал кнопку селектора. Селектор затрещал. — Андреассон! Андреассон!
11 Зарубежный детектив 161
Ты там? — Треск в ответ. — Пришли нам сюда, пожалуйста, шесть бутербродов с ветчиной... Нет, подожди, три с ветчиной... нет, четыре с ветчиной и два с сыром.
В селекторе раздался треск, и Люк удивился про себя, как это Турен вообще что-нибудь может разобрать в этом треске.
Турен сосредоточенно прислушался и устало посмотрел на Люка.
— Тебе с горчицей? Он меня с ума сведет своей педантичностью.
Люк кивнул, с восхищением продолжая следить за этой странной беседой.
— Да, с горчицей, — сказал Турен в селектор. " И кофе... два кофе...
Люк протестующе замахал рукой.
— Что?
— Мне пиво.
— Одно кофе и одно пиво.
Селектор затрещал опять. Люку показалось, что он разобрал-два слова, что-то вроде «конец связи».
Свен Турен с интересом разглядывал утонувшую в кресле фигуру. Улле Люк, 43-летний журналист, вид несколько потрепанный, торчащие уши, усы и неровно побритые бакенбарды.
«В рапорте было бы написано — без особых примет», — подумал Турен.
Люк рукой массировал грудь в области сердца.
— Не могу пить кофе, — извиняющимся тоном произнес он. — Сердце барахлит... Чертовски неприятно... и все, наверное, из-за того... — Оп проглотил конец фразы, рывком вытащил из кармана металлическую коробочку, вытряхнул на ладонь маленькую желтую таблетку и сунул ее в рот. — Валиум. Чтобы не... — И начал считать пульс.
Турен терпеливо наблюдал за происходящим. Наконец откинулся на спинку своего помпезного кресла и сказал:
— Ну, что ж... Послушаем, что у тебя... на сердце.
Люк, казалось, не уловил сарказма.
— Да это волна героина. Она началась три недели назад. Насколько мне известно, у вас уже зарегистрировано около пятисот случаев... преступлений, связанных с героином. Пятьсот — цифра довольно большая и...
— Семьсот.
— Что?
—
— У тебя есть статистические данные?
Турен вздохнул и начал рыться в бумагах.
— У меня здесь есть одна бумага... Очки бы только найти... Черт знает что такое... Ага, вот она. — Он вытащил нужный документ и стал читать, водя пальцем по бумаге: — Вот здесь: за три недели по сегодняшний день включительно сто семь человек были подобраны в бессознательном состоянии. Из них четверо с погибшим мозгом. Кроме того, ограбления, нападения, побои, кражи со взломом, по всей видимости, осуществленные наркоманами, всего семьсот случаев... И цифра эта, очевидно, занижена.
— Это официальные данные?
— Бог с тобой. Обнародовать это мы не рискуем.
— Не давай только эти данные ДалЬстену, а то он напишет еще одну статейку, и ты получишь на шею еще тысчонку полицейских, из которых большинство с погибшим мозгом...
Свен Турен не любил выслушивать критику от посторонних.
— Ну, зачем же ты так. Подготовка их, конечно, могла бы быть и получше, но... Не могу я обсуждать эти вопросы с тобой. Ты не хочешь понять, в чем тут дело...
Дверь в кабинет Турена открылась, и в проеме показался поднос. Турен и Люк с любопытством смотрели на Андреассоиа, тщетно искавшего место, куда поставить пластмассовый поднос с пивом, кофе и бутербродами. Наконец он решительно опустил его на качнувшуюся гору бумаг и неуверенно улыбнулся. В голове у него вертелся вопрос, действительно ли такого рода услуги входят в обязанности полицейского. «В обязанности полицейского входит...» Аидреассоп помнил эту фразу, заученную в полицейской школе, но там ничего не говорилось насчет кофе и бутербродов для начальства или насчет пива для страдающих жаждой журналистов.
— Спасибо, Андреассон, — сказал Улле Люк. — Если бы все фараоны были похожи на тебя.
Андреассон опять неуверенно улыбнулся. Комиссар, кажется, не обижается на такое бесцеремонное высказывание о полиции, так что...
Андреассон покинул кабинет, а Свен Турен в это время разглядывал ковер, смотрел в окно, искал часы — лишь бы не рассмеяться.
На Бергсгатан чайки криками провожали мусоровоз. Город постепенно пропитывался удушливым сладковатым запахом бензина, а на востоке море дышало нерастворимыми химикалиями и нефтью.
Депутаты риксдага, наблюдавшие в окна за первой в этот день облавой на мелких торговцев наркотиками на площади Сергеля, печально качали головами. Сейчас им предстоит голосование по вопросу о запрещении производства детских военных игрушек — вопрос вносился на рассмотрение риксдага уже седьмой год подряд.
«Мы не можем душить свободу предпринимательства, не можем губить здравый смысл человека», — говорил в зале пленарных заседаний министр торговли, а в это время в одном из туалетов Дома культуры [4] несколькими этажами ниже, в том же здании, медленно погружалась в сон семнадцатилетняя девушка. Из ее руки выпал грязный, многократно использованный шприц одноразового употребления.
4
Шведский риксдаг расположен в Доме культуры в центре Стокгольма на площади Сергеля.