Скала альбатросов
Шрифт:
Первым заговорил Гамильтон, сразу же заявив, что король поручил ему сообщить его высокопреосвященству свое недовольство помилованием восставших, а сам он, Гамильтон, уверен, что его величество не одобрит капитуляцию.
— Это бунтовщики, — настаивал посол, — они восстали против своего короля. Никакое снисхождение невозможно, они должны быть наказаны, должны быть казнены. Совершенно необходимо дать хороший урок!
Кардинал слушал молча, не двигаясь.
— Я не однажды объяснял его величеству причины моего милосердия, — произнес наконец Руффо. — С того момента, как мы высадились в Калабрии,
— Но его величество не знает о капитуляции.
— Его величество не знал даже о сдаче Козенцы, Кротоне и Аль-тамиры, но возражает вовсе не поэтому, — ответил Руффо.
— Однако сегодня его величество передает через нас приказ аннулировать капитуляцию, — мирным тоном сказал Гамильтон.
— Покажите мне приказ короля.
— Это устный приказ.
— Этого недостаточно! — воскликнул кардинал. — Капитуляция подписана мною от имени короля на основании полученных полномочий. Она подписана также представителями Высокой Порты, императора России и адмиралом Футом — от английского правительства.
Тут леди Гамильтон гневно воскликнула:
— Ваше высокопреосвященство, как вы могли помиловать предателей, взбунтовавшихся против своего короля? А королева, что подумает королева?
— Леди Гамильтон, я постоянно поддерживал переписку с королевой и всякий раз объяснял ее величеству мотивы своих поступков, — парировал Руффо. — Будь королева здесь, я пояснил бы ей причины подписания капитуляции. Я еще раз повторю их вам, поскольку вы ее подруга. Наше стремительное продвижение и быстрая победа оказались возможны только благодаря тому, что мы все время оставляли врагам возможность отступать. И прежде всего французам.
— Боже мой, боже мой! — вскричала Эмма Гамильтон. — Зачем же вы такое сделали? Они ведь завтра вернутся! Нельсон уничтожил французский флот в Абукире, он не дал им отступить!
— Миледи, адмирал Нельсон присутствует здесь. Спросите его, палил ли он из пушек по утопающим, расстреливал и вешал ли пленных?
— Но это совершенно разные обстоятельства. Там были солдаты, а тут — предатели, — сказал Нельсон, вставая, а потом обратился к Эмме Гамильтон: — Хватит, миледи, не нужно больше ничего говорить, — и посмотрел на кардинала: — Это пустые разговоры. Вы всеми силами старались завоевать Неаполь до прибытия английского флота и ради этого согласились на постыдную капитуляцию. Король просил меня поступить с Неаполем точно так же, как я поступил бы с английским городом, восставшим против своего монарха.
— Крайне жаль, что тут нет ни короля, ни королевы, ни лаже премьер-министра, а будь они ыесь, я сумел бы понять, кто же все-таки командует в Неаполитанском королевстве — они или вы. Так или иначе, адмирал, моту заверить вас, что ваш флот никогда не смог бы захватить Неаполь. И договор о капитуляции следует соблюдать.
— Договор расторгается! — воскликнул Нельсон.
— Послушайте, адмирал. Знаете, как я поступлю в таком случае? Отдам приказ Армии святой веры отойти на позиции,
Кардинал поднялся и обратился к Марио:
— Идемте! — Потом повернулся к Нельсону: — Надеюсь, вы не вздумаете задерживать нас как заложников? Этого я вам весьма и весьма не советую делать.
Леди Гамильтон переменила отношение к Руффо. Она в слезах бросилась к ногам кардинала:
— Прошу вас, ваше высокопреосвященство, очень прошу! Мы стольким обязаны вам! Королева все эти месяцы только о вас и говорит. Она любит вас, она признательна вам. Конечно, конечно, ваше высокопреосвященство, без Армии святой веры никто не смог бы отвоевать королевство.
Пока леди Гамильтон говорила все это, Нельсон отошел в сторону вместе с Троубриджем и Белли. Марио прислушался к их разговору.
— Сейчас отправлю его в Палермо, — заявил Нельсон, — и там его осудят за столь постыдное предательство.
— Ради бога, адмирал, — возразил Троубридж. — В городе восемьдесят тысяч солдат, все бесконечно преданы кардиналу. Если вы так поступите, они пойдут маршем на Палермо и посадят на трон Руффо. Подобные идеи уже бродят в некоторых лихих головах.
— Предательство, вот что это такое, предательство! — настаивал Нельсон.
— Но мы ничего не можем сделать, — продолжал Троубридж. — Если кардинал вернет французам и республиканцам позиции, которые они занимали двадцать первого июня, Неаполь будет для нас потерян.
В кают-компании образовались две группы. С одной стороны Эмма Гамильтон, ее муж, кардинал и Марио. С другой — три английских высоких чина. Некоторое время все молчали, посматривая друг на друга и соображая, как же быть. Когда кардинал опять направился к выходу, а леди Гамильтон тщетно старалась удержать его. Нельсон сказал:
— Хорошо, ваше высокопреосвященство, я принимаю капитуляцию. И не буду мешать отступлению вражеских войск.
Марио обрадовался, невольно выразив свое чувство жестом, а кардинал улыбнулся. Леди Гамильтон бросилась в объятия Нельсона.
— О, дорогой, дорогой, как ты великодушен! Я увижусь с королевой и все расскажу ей. Как я счастлива, как я счастлива!
Руффо стоял возле своего письменного стола. Одной рукой перебирал бумаги, а другую прижимал к груди. Марио заметил, как постарел кардинал. Он еще помнил его в Мельфи энергичным, моложавым, горячим, всегда готовым пошутить. За два ужасных месяца после захвата Неаполя он сильно изменился. Теперь его полномочия ограничивались только армией. Его отстранили от управления городом и юридической власти.
В июле и августе Руффо всеми силами старался по возможности предотвратить грабежи, казни, конфискацию имущества. Но это удавалось ему все хуже и хуже. В конце концов ему самому пришлось посылать прошения и сносить унижения. Однако, по всей видимости, произошло что-то еще более серьезное. У Марио мелькнуло подозрение, не грозит ли Руффо уголовная ответственность.
— Как поживаете, дорогой Марио? — спросил кардинал. — Извините, что вызвал вас, но мне хотелось ввести вас в курс дела. Вчера в Валенце скончался его святейшество Пий VI. Он умер в плену у французов.