Скала альбатросов

Альберони Роза Джанетта

Марта ласково улыбнулась.

— Тебе недостаточно того, что ты натворила? Разве не понимаешь, ведь все несчастья произошли только из-за твоего желания помчаться за неосуществимой мечтой! — Марта опять заговорила с девушкой мягко, даже шутливо. — А теперь хочешь втянуть в это дело все человечество? Ты знаешь, я всегда любила тебя, я отдала тебе свое сердце, еще когда у тебя прорезались первые зубки, но…

Нет, нет, нет! Она, Арианна, вовсе не такое имеет в виду. В вихре мыслей, обуревавших ее, одна стала вырисовываться отчетливее других. Марта не понимает ее и потому разговаривает с ней так, будто она капризничает, требуя себе новое платье, и не хочет

осознать, что нынче все обстоит иначе.

— О, Марта, прошу тебя… Ты должна помочь мне! Не шути, пожалуйста! Ты ведь любишь меня.

— Ну конечно, дорогая, очень люблю.

— Ты должна помочь мне бежать, должна, должна помочь мне, иначе кто еще сделает это?

Марта быстро прикрыла ей рот ладонью.

— Ты не смеешь говорить подобные слова! Потом возненавидишь и себя, и меня, если я соглашусь на такое. Просто воспылаешь ненавистью ко мне, если помогу тебе в столь безумной затее.

Девушка отвернулась и проговорила:

— Я не смогу ненавидеть тебя, потому что люблю, и знаю, что ты тоже любишь меня. — Она помолчала. Никогда еще не видела она в глазах своей второй мамы столько страдания. — Марта, ты ведь любишь меня, правда?

— Да, — еле слышно ответила Марта, — люблю и всегда буду помогать, но только не в столь безумных поступках.

Если бы она сказала, что ненавидит ее, Арианна перепугалась бы меньше. Ее ужаснули твердость и непреклонность, прозвучавшие в голосе Марты. Девушка схватила ее за руку, вся задрожав, но ничего не ответила. А Марта спросила:

— Ты не могла бы уснуть и забыть все, что сказала мне?

— Нет, — тихо проговорила Арианна, — не могу… Не могу выйти замуж за другого, понимаешь? Не желаю! Я хочу только Марио.

Марта ответила так же твердо и спокойно:

— Марио необходимо жениться на фон Граффенберг.

Новая волна отчаяния бросила Арианну в объятия Марты. Девушка крепко обняла ее. Но почему, почему она говорит такую невероятную чушь? Мысли путались у нее в голове. Ни одну не удавалось выразить ясно. С губ слетали лишь бессвязные слова, не производившие на Марту никакого впечатления. Но и доводы Марты тоже с трудом доходили до ее сознания, хотя это и были добрые, ласковые слова, полные сочувствия, уговоры матери, утешающей обиженного ребенка. Но совсем не их хотела слышать Арианна. Неужели Марта ничего не понимает? Нет, она опять повторила:

— Марио необходимо жениться на фон Граффенберг. Скоро состоится их свадьба, вот увидишь. На Рождество будет объявлено о ней. Мне кажется, я слышала разговоры об их помолвке.

Арианна схватила Марту за руки:

— Что ты такое говоришь? Ведь всего несколько месяцев назад он уверял, что любит только меня и непременно женится на мне.

Девушка крепко ухватила Марту за плечи, но та постаралась высвободиться.

— Дорогая, ну зачем вынуждаешь меня говорить о том, что может ранить тебя? — Арианна промолчала, и Марта продолжила свою мысль: — Как тебе объяснить? Ты такая молодая и глупенькая, просто еще не знаешь, что такое брак.

— Я знаю одно — я люблю Марио.

— Одной любви недостаточно для счастливого брака, если вы такие разные. Конечно, любовь крайне необходима в семейной жизни, но ваше несходство… Ты, Арианна, хочешь получить от мужа всё без остатка: сердце, душу, мысли, всего его целиком… Хочешь дышать одним воздухом с ним, видеть мир его глазами. Но если это вдруг не получится, ты ведь будешь очень несчастлива. А он не может дать тебе всего, что ты требуешь. И никому не сможет дать. Он совсем другой человек. Ему вовсе не нужны полностью

всё твое сердце, твоя душа. Обнаружив это, ты начнёшь обижаться на него, а вскоре и возненавидишь. Уж позволь сказать правду, потому что я видела многих женщин, таких же молодых, как ты, которые безрассудно бросались в объятия мужчин, выходили замуж в пятнадцать, шестнадцать лет, имея весьма смутное представление о браке. У тебя обычные для всех девушек представления, и я не могу порицать тебя за это. Но если бы я сумела помочь тебе убежать отсюда и мы вдвоем добрались бы до Неаполя, потом, блуждая по городу, отыскали бы Марио, а он, совершив чудо, решился бы жениться на тебе, ты через несколько лет разлюбила бы его, потому что вы совершенно разные люди. Ты невзлюбила бы его друзей и знакомых, с которыми он встречается, возненавидела бы их ложь и лицемерие. А разные вы потому, что для Марио главное — армия, солдаты, война, потому что он любит свою мать, только ее, а она заставляет его поступать, как ей угодно. Она постоянно будет стоять между вами. Ты слишком молода и неопытна, тебе не побороть ее влияния. Ты невольно противопоставишь себя двору, знати, и Марио, почувствовав это, начнет упрекать тебя, ненавидеть. Аристократы всегда поступают именно так, поверь мне. Ему больше подходит фон Граффенберг.

— А она любит его, эта Граффенберг? Любит сильнее, чем я?

— Она вовсе не любит его. Она такая же, как он, из их круга. И потому не ждет от брака любви. Аристократы редко женятся по любви. Этого они ждут от любовницы, а не от женщины, на которой женятся. И они по-своему правы. А ты еще слишком молода. Как объяснить тебе, что брак может быть счастливым и спокойным лишь между равными по положению людьми?

— Но он совсем недавно говорил, что безумно любит меня и жить без меня не может!

— Он не должен был так говорить.

— Но зачем он уверял меня в вечной любви? — возмутилась Арианна.

Марта побледнела:

— Его слишком опьянила твоя красота и твоя жизнерадостность. Говоря тебе пылкие слова, он обманывал и тебя, и себя. Он не должен был говорить тебе этого, потому что прекрасно знал — ты все примешь всерьез. Впрочем, как он мог не влюбиться в такую молодую и прелестную девушку! А ты умеешь любить и ненавидеть с таким пылом, какого у него нет, потому что ты такая же светлая, чудесная и естественная, как твои родные острова, утесы, море.

Но Арианна больше не слушала ее. Она думала о Граффенберг, вспоминала ее блеклые глаза, бесцветные волосы, надменную манеру держаться, руки в кружевных перчатках, кислую физиономию. Именно такой она видела немку и поняла ее характер. И тут гнев девушки обрушился на Марио: он променял ее, Арианну, на этот манекен? Она вдруг заявила Марте:

— Почему не скажешь мне прямо и откровенно, что Марио подлец и потому побоялся жениться на мне? Предпочитает век жить с этой дурой пустоглазой, которая и рот-то свой открывает только для того, чтобы фальшиво улыбнуться. Она нарожает ему кучу таких же глупых и гадких детей. Почему не говоришь мне это?

— Подобное нельзя говорить ни о ком, ни об одной девушке.

— Нельзя? Так пусть отправляется ко всем чертям! А ты, кто ты такая, чтобы указывать, что мне следует делать, а что нельзя? — и она осеклась, поняв, что зашла слишком далеко. Марта нахмурилась. — О, прости меня, прошу тебя! Я не хотела говорить такого, мамочка! — прося прощения, Арианна обычно называла Марту не по имени, а только мамочкой. — Я понимаю, ты, должно быть, права. Он подлец, негодяй. Он заставил поверить, что любит, что женится, а ты…