Скала альбатросов
Шрифт:
Его захватил водоворот этой невероятной войны: победное наступление на Рим и позорное отступление. Маркиз прибыл в Неаполь вместе с отступающими войсками, с потоком нищих и рабочих, не желавших допустить вступления французов в Неаполь и грудью вставших на защиту родного города. Под грохот барабанов они волокли пушки, тянули ящики с амуницией.
Откуда знали они, где находится враг?
Марио не понимал этого.
Кто командовал ими?
Казалось, никто не отдавал никаких приказов.
И все происходило как в муравейнике, где
Марио помнил, как ему тайно рассказал об этой интриге маркиз Карапелли, когда они гуляли по королевскому парку, опасаясь посторонних ушей.
— Королева поступила весьма и весьма неосмотрительно, — почти шепотом говорил старый маркиз. — Она вскрыла письмо в присутствии лорда Эктона. Они вместе зачеркнули слова императора, советовавшего не предпринимать никакого похода. Потом при помощи умельца подделали почерк и вписали новый текст, подтверждающий согласие монарха начать войну. Так что в письме, которое получил король, подлинной осталась лишь подпись императора. Так мы и ввязались в войну с французами. Начало ее, как видите, весьма предосудительно.
Но достойно порицания и все остальное, подумал Марио. Командующим армией союзников был назначен австриец Мак, а его помощниками — генералы Так и Пак, и народ тотчас придумал речевку: «Слава Маку, Таку и Паку, что в Неаполе сделали каку!» Марио заметил, что невольно улыбается.
Неаполитанская армия по численности в три раза превышала французскую. Но командующий разделил ее на три части, и каждая оказалась слабее противника. В результате войска потерпели поражение. Впрочем, поражение ли это? А состоялось ли вообще какое-либо сражение?
Марио удивился, при всей путанице и сумятице он никогда прежде не видел происходящее так ясно, как теперь. Раньше он, помнится, кипел, протестовал. А сейчас, осмыслив все события в целом, он по-другому увидел их — гротеск, да и только! Нет, неаполитанская армия не терпела никакого поражения — она просто сдалась на милость неприятеля.
Одна за другой без всякого сопротивления сдавались крепости. Командующие поднимали руки. Казалось, они только и ждали возможности сдаться. И поступали так потому, что одни стояли на стороне противника, а другие считали себя якобинцами, третьи, хоть и не были якобинцами, сдавались потому, что им словно бы надоел король и они мечтали только об одном — чтобы их оставили в покое!
Зато
Сколько невозвратных потерь понесла армия? Лишь несколько сотен. А жителей погибли тысячи, многие тысячи. Но сопротивление французам продолжалось, не ослабевая ни на час.
Марио утер глаза платком. Все было поставлено с ног на голову. Народ взял на свои плечи то, что надлежало совершить армии, а армия делала то, что должен был делать народ. А зачем сам он плывет на этом корабле? Он же солдат. Почему не остался со своим народом? Почему отправился вслед за двором? Не из страха же, разумеется. И не за своей женой. Он может преспокойно обойтись без нее, а она — без него. Она вышла замуж за его титул. Он удирает из-за лени и глупости. И ведь он уже не впервые безвольно следует за событиями.
Он женился на Марии Луизе из политических соображений. Или, быть может, ради того лишь, чтобы забыть Арианну, эту гадкую лгунью! Как он ненавидит ее! Он вдруг заметил, что до боли вцепился в ванты. Разжал пальцы и усмехнулся. Нужно вычеркнуть ее из памяти, только тогда он сможет действовать и думать как мужчина.
Он осмотрелся. Неаполь уже исчезал в дымке. Справа оставался остров Капри. Слева на горизонте виднелись берег Сорренто и гора Фанто. Впереди по курсу — волны. Марио почувствовал усталость. Направился было вниз, в каюту, и увидел на полубаке адмирала Караччоло, который приветливо махнул ему рукой. Марио так же ответил на приветствие и спустился по трапу.
«Самнит» прибыл в Палермо, счастливо избежав ужасной бури, едва не потопившей «Авангард» адмирала Нельсона, на котором находились король, королева, Матильда и Мария Луиза фон Граффенберг. Марио вспомнил, что королева собственноручно составляла список пассажиров, которые могли подняться на борт «Авангарда», и позаботилась о своей подруге и ее дочери, но, конечно, не о каком-то апулийском маркизе, который никогда не вызывал у нее симпатии.
Караччоло, лучше Нельсона знавший этот маршрут, поскольку проходил его сотни раз, не вышел в открытое море, а обогнул Усти-ку, укрывшись таким образом от бешеного ветра.
Марио вспомнил, как прибыл в Палермо «Авангард» с изодранными парусами, как после шторма весь королевский двор находился в полнейшей прострации. Ночью у принца Альберто, которому было всего шесть с половиной лет, вдруг начались судороги, и он скончался на руках Эммы Гамильтон. Корабль пришел в Палермо с маленьким покойником на борту. Разумеется, без пушечного салюта. Одна только Эмма Гамильтон отлично владела собой с чисто английским хладнокровием.
Палермо встретил их холодом, даже снегом.