Скандальная графиня
Шрифт:
– Ни папа, ни мама особенно не чтут традиций…
– Да, приезжают из Лондона в самый канун Рождества, идут в церковь на рождественскую мессу, раздают подарки, а потом уезжают вновь ко двору – праздновать Новый год. – Джорджия все же улыбнулась: – А это значит, что мы сможем приятно провести все двенадцать дней, оставшихся до праздника. И особенно Двенадцатую ночь, и никто нам не станет досаждать! Ты ведь останешься на Двенадцатую ночь?
– Джорджи, ты же знаешь – я не могу. В это время мне надобно быть при дворе.
Джорджия вздохнула: «В Двенадцатую
– Ну ладно, а я всласть повеселюсь с прислугой на кухне.
– Понимаю, ты пытаешься вынудить меня пригласить тебя с собой, однако это никуда не годится. Бредни твоей покойной свекрови все еще у всех на устах. Потерпи до Пасхи.
Джорджия стащила с тарелки брата ломтик жареного картофеля и задумчиво стала жевать.
– Нет. Если уж мне суждено ждать, то я дотерплю до самого конца. И не вернусь в свет скорбящей вдовой. Я явлюсь в свет, когда истечет время моего траура, – вернусь прежней леди Мей, во всем блеске!
Перри улыбнулся:
– Не сомневаюсь, ты именно так и поступишь. – Он отодвинул тарелку и отхлебнул вина. – Однако и тогда действуй осмотрительно. И веди себя так, чтобы даже самые придирчивые не осудили тебя.
– Всегда есть кто-то, чье предназначение – портить прочим удовольствие! – Джорджия скорчила рожицу.
– Ты ведь хочешь найти доброго мужа. А добрые мужья чураются вдов со скандальной репутацией.
– Ну разве что самые скучные! – Увидев, что брови брата удивленно поползли вверх, Джорджия сдалась: – Ну хорошо-хорошо, я попытаюсь быть паинькой.
– Придется тебе быть паинькой, иначе останешься вдовой до конца своих дней.
Джорджия показала брату язык. Перри хмыкнул:
– Ты уже облюбовала себе жертву?
– Пока нет, но уже составила список необходимых претенденту качеств. – И она принялась загибать пальцы: – Один – он должен быть богат, два – элегантен, в курсе последних модных веяний и к тому же – три – непременно щедр. А еще иметь вкус к светским развлечениям. Четыре – он должен иметь титул графа, маркиза или герцога!
– А виконтов и баронов ты вовсе не рассматриваешь?
– Кто по доброй воле опустится ниже прежнего своего титула? Нет, я намерена лишь подниматься. Разве из меня не получится обворожительная герцогиня, а?
Она увидела, что Перри мысленно перебирает подходящие кандидатуры.
– Бофор?
Джорджия лишь молча улыбнулась в ответ.
Глава 2
Май, 1765 год
Эрне, Вустершир
– Однако и выдержка у тебя, с моей не сравнить, – сказал Том Ноттон. – Я, кажется, потею за нас обоих.
Лорд Дрессер не отрываясь следил за двумя лошадьми, которых выгуливали поодаль.
– Моя выдержка – всего лишь результат упражнений: я тренировался, стоя на горящей палубе под вражеским огнем.
– Святой боже, и тебе довелось испытать такое?
– Однажды… нет, пожалуй, дважды.
– И такое самообладание тотчас формируется?
Дрессер насмешливо взглянул на приятеля:
– Несомненно.
Они были довольно странной парой. Дрессер – стройный и мускулистый, что явилось результатом службы на флоте и вынужденных ограничений в еде. Сосед же его, сэр Том Ноттон, никогда не знал нужды, ценил комфорт – верно, оттого и приобрел изрядный объем в талии. Ко всему прочему, он никогда не ввязывался в рискованные предприятия, никогда не скакал на горячих лошадях, не ездил в легких экипажах – во избежание ненужного и неоправданного риска.
Дрессер же ценил комфорт лишь тогда, когда таковой имелся в его распоряжении. Но вот избегать риска – нет уж, увольте! Риск – это та самая пряная нотка, без которой жизнь была ему не мила. А в последнее время, после того как он унаследовал баронское поместье кузена и оставил службу, именно этой «пряности» ему отчаянно недоставало. Именно поэтому он и затеял это безумие.
Они с Ноттоном стояли в тени могучего вяза, растущего в поместье графа Эрнескрофта, где вот-вот должны были начаться частные скачки на чистокровных лошадях. Знаменитая гнедая кобыла по имени Фэнси Фри, принадлежащая графу, выставлена была против вороной кобылы Дрессера, Картахены. Победитель получал все. Если побеждала Фэнси Фри, графу доставались обе лошади – приятное пополнение в его конюшнях, где и без того было много дивных животных. А если побеждала Картахена, то Дрессер получал в полное распоряжение двух отменных кобыл вместо одной, что дало бы ему возможность возродить табун, пришедший к этому времени в упадок. Ну а если Дрессер проигрывал, то терял все и возвращался на службу во флот.
Столь причудливые условия состязания заставили многих именитых конезаводчиков прибыть в усадьбу и примкнуть к местной публике. Тут были и герцоги Портленд и Бофор, и графы Рокингем, Хартхорн и Уэйвени.
Делая ставки, никто из них не надеялся на победу Картахены – но это было и к лучшему. Если Картахена победит, на вырученные деньги Дрессер вполне сможет отремонтировать конюшню, которая давно отчаянно в этом нуждается.
Вороная четырехлетка Картахена была новичком на скачках, однако одержала подряд две победы на недавних состязаниях, что несказанно изумило знатоков. После второго триумфа Карты лорд Эрнескрофт с насмешкой заявил Дрессеру, что Карта нипочем и никогда не победит его любимицу Фэнси Фри, доведись им встретиться на дорожке.
Брошенный вызов был более чем серьезен, но Дрессер и не искал легких путей. Девиз «Победа или смерть» всегда был ему по душе.
– Я высоко ценю успехи твоей Картахены, – попытался Ноттон отговорить его от безумной затеи, – однако в толк не возьму, отчего ты не желаешь ими удовлетвориться? Лошадь уже принесла тебе кругленькую сумму и принесет еще, будь уверен. К чему так рисковать? Ты можешь все потерять…
– Потому что одна Карта не поможет мне восстановить утраченное состояние семьи Дрессер, – ответил Дрессер и прибавил: – Что тебе уже, впрочем, известно.